Медведь

Я не ошибся. Кофе убежал еще три раза.

Потому что вместо того, чтобы следить за ним, мы пристально следили за реакциями друг друга.

Сначала мы вели себя прилично. Разложили по тарелкам остывшую кашу, подогрели ее, снова поставили турку с кофе на плиту. А потом я достал из холодильника фрукты. И среди них оказался банан. И персик.

— Смотри, — я беру в одну руку длинный фрукт, а в другую — круглый, с нежной складочкой посередине. — Можно еще вот так. И вот так. И с другой стороны. И под таким углом.

— Миша! — щечки моей уже не невинной девочки вспыхивают.

— Хочешь попробовать?

Она смущенно хлопает ресницами. Но не отказывается. Моя дикая скромная Кошечка!

Я дергаю ее на себя вместе со стулом. Раздвигаю ее ножки. Погружаю палец…

— Точно, хочешь.

— Но не сейчас же!

— Никогда не откладывай на завтра то, что можешь насадить на крючок сегодня.

Вместо уговоров я просто сажаю ее к себе на колени. Вернее, на свой член. Которому она дала много лестных для меня прозвищ. Мне в данный момент нравится Фонарный столб…

Стыковка проходит благополучно. Моя узкая, нежная и жаркая девочка восхищенно охает, когда я оказываюсь внутри нее. Мы соединяемся в двух точках — еще и глазами. Мне так нравится это сцепление взглядов, это проникновение и в тело, в и душу!

Я просто млею, наблюдая, как кошачьи глазки заполняются удивленным восторгом, как в них полыхает все более жаркое пламя и как, наконец, Кошка не выдерживает и закрывает их, полностью погружаясь в нирвану.

Кофе давно убежал, я, увидев это краем глаза, успел протянуть руку и выключить газ. А теперь я наблюдаю, как моя малышка, так же, как кофе в турке, переполняется кайфом, он выплескивается из нее, она шипит, царапается, стонет… Я присоединяюсь к ее конвульсиям, крепко прижимая ее к себе…

* * *

Мы снова поставили турку на огонь — нам обоим очень уж хочется кофе. Мы заняли наблюдательный пост возле плиты. Я посадил Кошку на кухонный стол, а сам стою рядом.

Мы смотрим на кофе. Он и не думает закипать.

Ножки моей красотки раздвинуты. Она обнимает меня. Ее грудь упирается в мою сладкими сосочками. Конечно, я не дал ей надеть футболку!

Я ласкаю нежную вишенку кончиком пальца.

— Миша… Я больше не могу, — шепчет мой замученный котенок.

— Я же ничего такого не делаю.

— Делаешь!

— Подожди-ка…

— Что?

— Достану взбитые сливки.

— Зачем? — спрашивает она.

Но в ее глазах уже светится восхищенное понимание. А, когда я покрываю белой пеной вишенки сосков, ее взгляд начинает плыть. Хотя я еще ничего не сделал!

А сделать я хочу многое.

Я люблю не только вишню со взбитыми сливками. Розочка в сливках — десерт моей мечты…

— Ты серьезно? — кошачьи зрачки расширяются, когда я, раздвинув ее ноги пошире, приступаю к украшению десерта.

— С такими вещами не шутят.

— Кофе… — выдыхает Кошка.

Я в очередной раз слышу характерное шипение.

— Да и фиг с ним.

* * *

— Давай еще вот так.

Я раскладываю Кошечку на столе и поворачиваю боком к себе.

— Это вообще возможно?

— Сейчас узнаем.

Кошка отодвигается от меня. Но я хватаю ее за ногу. И облизываю сладкий маленький мизинчик.

— Может, не будем сразу все пробовать? — умоляюще произносит она. — Оставим что-нибудь на потом…

— Потом мы придумаем что-нибудь новенькое.

— Новенькое?

— Такое, чего никто до нас не делал.

— Миша, ты меня пугаешь…

— А мне показалось, ты не из пугливых.

— Ну… да. С тобой я ничего не боюсь.

И она снова придвигается ко мне.

* * *

— Котенок, похоже, выпить кофе не судьба, — говорю я, созерцая в очередной раз залитую плиту. — Давай я лучше достану шампанское.

— Напьемся прямо с утра?

— Котенок, уже три часа дня.

— Ничего себе, наш завтрак затянулся…

50

Юля

— Ну что, погнали? — спрашивает Михей.

— Погнали, — говорю я.

Но мы никуда не гоним.

Мы стоим, обнявшись, посреди кухни. На мне рубашка Медведя с подвернутыми рукавами и его же шорты, утянутые шнурком до невозможности. Я босиком — мало-мальски подходящей обуви, естественно, не нашлось.

Уже понедельник. Ранее утро. Мы собираемся домой. Михей вчера целый час провел на чердаке, стоя в углу — это единственное место, куда попадает сигнал сотовой вышки. Но это не помогло, ему не удалось перенести важную рабочую встречу.

Так что мы возвращаемся. Водитель на джипе уже у ворот. А мы… почему-то медлим.

— Никогда мне до такой степени не хотелось здесь остаться, — говорит Медведь.

— А я хочу вернуться домой.

— Да?

В его взгляде откровенное разочарование.

— Я просто боюсь оставаться. Даже еще на один день.

— Я что, такой страшный?

— Очень!

— Серьезно?

— Я просто не выживу, если мы продолжим в таком же темпе.

Он усмехается.

— Я могу быть очень нежным и аккуратным.

— Можешь. Но недолго.

— Котенок… — шепчет он мне на ухо. — Ты такая классная. Ты нежная, мягкая, дикая, горячая… Я обожаю тебя!

Я ничего не отвечаю на эту страстную тираду. Я и так наговорила много лишнего за эти бесконечные выходные.

Они были чудесным. И абсолютно сумасшедшими. Я была как будто в каком-то хмельном угаре. Захлебнулась в безумной страсти, отпустила все тормоза. Болтала все, что приходило в голову, творила все, чего хотелось в моменте…