Медведь. Барс

В своем кабинете Коротков усадил девушку к окну, набрал номер на спутниковом телефоне и вопросительно посмотрел на Машу.

— Ну, что готова общаться с воскресшим товарищем?

— Готова… — тяжело вздохнула Маша, — звоните уже!

Алексей Викторович нажал кнопку вызова, передал трубку девушке и уселся на свое рабочее место, открывая ноутбук. «Мог бы и выйти, одну меня оставить», — с некоторым неудовольствием подумала Маша, полностью отворачиваясь к окну. В трубке долго раздавались гудки, а потом раздраженный заспанный голос грубо спросил:

— Кто это еще? Чего надо?

Девушка с трудом узнала голос Вадима и тихо проговорила в ответ:

— Это… Маша. Вадим, это я — Маша!

На другом конце связи долго молчали. Потом в трубке раздалось недовольное сопение:

— Кто? Какая М-Маша?…А-а-а, Маша, солнце, это ты что ли? Во дела! Мне сказали, ты уехала в лес куда-то, горе свое забывать. А я-то жив! Представляешь! Когда вернешься, солнце, я соскучился!

Маша почувствовала, как быстро-быстро забилось сердце при столь знакомых интонациях. Она была очень близка с этим мужчиной почти три года, потом похоронила и оплакала его в своей душе и вот, благодаря чуду, может снова слышать родной голос. Какая-то неуловимая иллюзия их прежней близости вдруг спазмом сжала ей горло. Перед лицом поплыли воспоминания их лучших дней.

— Вадим, я очень рада, что тебя спасли! Это… это счастье просто. Мне было так плохо, наш ребеночек…

— Да, я все знаю, мне Танюха рассказала, что у тебя выкидыш или что-то такое случилось. Ну, ты же расстроилась за меня, ясно. Да не переживай, солнце, это все к лучшему.

— К лучшему? Как ты можешь так… — переспросила Маша, до боли закусывая губу, но Вадим ее снова перебил.

— Я тут всю жизнь свою передумал заново, Маш, жизнь-то одна, оказывается, и надо все успевать по полной! Я женится тебе обещал вроде, но, ты прости, я точно сейчас не готов. У меня был та-а-кой шок, Маш, ты и представить себе не можешь, что со мной было. Это был ад, реально! Я не знаю, когда отойду от этого, мне нужно время. И ты мне нужна, солнце! Приезжай скорее, я тебя безумно хочу, детка!

— Вадим… я не приеду.

— Что за дерьмовую работу ты нашла? Бросай все, у меня есть деньги, съездим, отдохнем в Турцию или куда захочешь… Я тебя жду!

— Я не приеду, Вадим. Я говорю серьезно. Мы больше не вместе. Я встретила другого человека. Так получилось.

— Это что шутка? Маш, ты меня разыграть хочешь, подразнить? Ты мне нужна сейчас, я не могу без тебя.

— Вадим, когда ты приехал в город?

— Месяц назад, а что такое?

— Ну, ты ведь как-то обходился без меня этот месяц.

— Да брось, солнце! Я просто пил, шатался по барам, обнимался с маман. Она неделю вообще никуда не отпускала меня, у порога лежала, рвала мне душу. Потом, мне нужно было расслабиться… Не сердись, зайка, мы все наверстаем. Когда ты приедешь?

Маше вдруг стало противно слушать его заплетающуюся речь. «Он или с глубокого похмелья или обкурен…» В трубке вдруг что-то зашуршало и Маша отчетливо услышала женское хихиканье. Парень был явно не один.

— Вадим! Я не приеду. Я люблю другого мужчину и собираюсь выйти за него замуж. Ты меня слышишь? Между нами больше ничего нет. Я желаю тебе удачи и всяческих благ в твоей жизни. Вадим, это все!

— Стой, это ты сейчас серьезно? Черт! Как ты быстро меня заменила, зайка… Ах же ты, скромница моя, когда ж ты успела! Годик даже не могла обо мне потосковать? Это твой новый… он хоть кто?

— Лесник. У него домик в лесу и пчелы.

— К родным корням потянуло, значит? «Домик в деревне» захотела? Курочек и теляток?…………………..

Маша поморщилась, выслушав порцию отборного мата.

— Да-а-а, меня мама всегда предупреждала, «деревня» ты есть — «деревней» и останешься. Самое тебе место в лесу! Ну, прощай, М-маша! Удачи тебе… с лесником!

— Прощай, Вадим! Прощай!

Девушка положила трубку на подоконник, чувствуя как сваливается с души какой-то камень, даже дышать, кажется, стало легче. Маша медленно отвернулась от окна и… изумленно уставилась на Брока, стоящего у дверного косяка. Потом перевела взгляд на Короткова, тот сидел, упираясь в стол локтями, уложив подбородок на сложенные на уровне груди ладошки. Вид у Короткова был весьма довольный. А вот Брок был напряжен и хмур.

— Вадим — это кто?

— А, это парень ее бывший, его погибшим объявили, а он в плену был. Освободили, и вернули к мамочке под крыло. Ничего, очухается, ранение-то у него несерьезное, скорее, «крыша едет» немножко. Ну, да, это скоро пройдет, он воробей-то уже стреляный, не пацан сопливый. Справится… как-нибудь.

Маша сердито посмотрела на Короткова.

— Я и сама бы могла объяснить!

— Простите, вырвалось как-то… Ты меня знаешь, еще тот болтун.

Маша пристально смотрела на Брока: губы сжаты в одну линию, на переносице пролегла морщинка.

— Если бы не наш ребенок, ты бы к нему вернулась?

— Нет. Ни за что! А ребенка… ребенка может и не быть, Брок.

Мужчина еще больше нахмурился, в его взгляде появилось затравленное выражение.

— Как это? Почему?

— Меня сейчас обследовала Лиза, у нашего маленького сердечко слабо стучит, наверно, не справится. Будем ждать еще неделю, если станет хуже, то…