— Он не знает, что я знаю, но я один раз заглянула в его документы. Иван Юрьевич Конев.
— Как это удалось тебе? — спросил Провалов.
— Он спал, разумеется, и я обшарила его одежду, — ответила она так равнодушно, словно только что сказала капитану, где покупает хлеб.
«Значит, он трахнул тебя, а ты в ответ трахнула его», — подумал Провалов, но промолчал.
— Ты не помнишь его адреса?
Девушка покачала головой.
— Нет, но это один из новых коттеджных посёлков за пределами Окружной дороги.
— Когда ты видела его последний раз?
— За неделю до того дня, когда погиб Григорий Филлипович, — сразу ответила она.
Тут на Провалова нашло озарение.
— Таня, ночью перед тем утром, когда погиб Григорий Филлипович, ты видела кого-нибудь ещё?
— Да, это был бывший солдат или что-то вроде, дай мне подумать… Пётр Алексеевич… по-моему…
— Амальрик? — спросил Провалов, приподнимаясь со стула.
— Да, похоже на это. На руке у него была татуировка, спецназовская татуировка, многие делали это в Афганистане. Он много воображал о себе, но в искусстве любви слабоват, — добавила Таня, заканчивая этими словами обсуждение достоинств солдата спецназа.
— Кто организовал для него эту, ну, скажем, встречу?
— А, этим занимался Климентий Иванович. У него была договорённость с Григорием.
Судя по всему, они давно знали друг друга. Григорий часто организовывал специальные встречи для друзей Климентия.
Глава 19
Охота за человеком
Все успокоилось в штаб-квартире «Радуги» в английском городке Герефорде, причём до такой степени, что оба — Джон Кларк и Динг Чавез — начали проявлять симптомы нетерпения. Тренировки продолжались так же напряжённо, как и раньше, но ещё никто не утонул в потоках пота, а работа с мишенями, бумагами и электроникой была — как бы это сказать, не настолько удовлетворяющей стремление солдат к работе, как это сделало бы столкновение с настоящими преступниками, — правильнее сказать, она была недостаточно волнующей. Однако солдаты, входящие в состав обеих групп, не говорили об этом даже между собой, опасаясь показаться кровожадными и непрофессиональными. Они делали вид, что их вполне устраивает отсутствие реальных операций.
Учения представляли собой бескровные сражения, а сражения являлись кровавыми учениями, как писал Иосиф Флавий. К тому же серьёзное отношение к учениям позволяло «Радуге» поддерживать подготовку на самом высоком уровне. Их мастерство было отточено до такой остроты, что могло бы сбрить пушок с лица младенца.