Медведев и развитие

В любом случае, такой разворот событий потребует абсолютного демонтажа существующей системы. Ровно такого же, какой был осуществлен при дебольшевизации-1 в период "перестройки-1". Теперь понадобится демонтаж путинской системы, которую кто-то называет "чекистской".

Ее собрались использовать для целей развития подобно тому, как хотели использовать советскую систему в начале периода перемен? Ну, так надо учиться на горьком опыте! Тогда это называлось ускорение ("ускорение-1"). Теперь, если верить словам о развитии, нужно "ускорение-2". Но если в эту песню так активно вплетается "белый мотив", то какое ускорение? Чего? "Чекистского ужаса"? Какая мобилизация возможностей системы на цели развития? "Ужасная система не мобилизуема! Это анти-система! Хуже, чем та, административная! Надо спасаться! Разрушать систему! Скорей!"

Так было сорвано "ускорение-1" за счет истерической десталинизации, переходящей в такую же дебольшевизацию. Так будет сорвано "ускорение-2" за счет истерик по поводу царской семьи и других сюжетов. Ленина-то вытащат из Мавзолея, звезды снимут (много ума не надо). И даже, может быть, монарха ввезут. Только вдруг окажется, что Россия еще через двадцать лет если и сохранится (а с чего бы это?), то в лаптях. Кто-то скажет: "И слава богу! Каков народ – такова и обувка".

Может быть, теперь скептическому читателю становится яснее, чего ради я стал так придирчиво разбирать откровения Александра Сергеевича Ципко... Может быть, теперь он уловит трупный запах "белой перестройки", этого готовящегося Танатоса-2.

Трупы... трупы... В центре очередной "покаянной" темы – политическое некрофильство самого разного рода.

С одной стороны, некрофильство по отношению к красным: взять эти тела и выкинуть туда-то... а эти тела – туда-то... выкопать!. . выкинуть!. .

С другой стороны, как я уже говорил, речь идет и о некрофильстве белом (те ли это косточки... те... не те... ) Где Танатос, там и особое мироощущение с его прикованностью к буквальности разлагающейся человеческой плоти.

Этот тип мироощущения хорошо разобран в мировой литературе. Он был непревзойденно художественно оформлен в уже упоминавшемся мною фильме "Покаяние". Хочу оговорить, что автор фильма Тенгиз Абуладзе – очень талантливый человек. Но он согласился работать по выверенным политическим лекалам. И отработал. А после этого – уже не мог снять ничего. И в этой неспособности есть нечто от метафизического возмездия. Нечто такое, к чему стоило бы приглядеться внимательнее. Однако не хотят приглядеться. Ну, не хотят, и все тут.

Итак, "перестройка" и ее мистерия – фильм "Покаяние". Ничего нельзя понять в метафизике явления, не анализируя его мистерию.

Первая ключевая особенность данной мистерии, она же фильм, – особая зацикленность на трупе. И не просто на трупе – на трупе отца. Труп выкапывают, хоронят, снова выкапывают, так много раз, и наконец выбрасывают на свалку. Абуладзе в трагифарсовой манере работает с темой, которую человечество затабуировало. С незапамятных времен оно запретило себе фарсы по этому поводу. По поводу смерти – пожалуйста. Идет старуха с косой, ей кто-то дает под зад... . Были такие средневековые жанры. Но чтобы выкапывать... Обнюхивать, ощупывать, закапывать, снова выкапывать...

А как вы думаете, зачем человечество это все затабуировало? Почему так отчуждены от социума какие-нибудь индийские секты, осуществляющие таинства с мертвыми телами на кладбищах? Вы считаете, что у человечества не было к этому фундаментальных оснований? Секты, нарушающие эти основания (табу), – выведены из социума... А нация? Нация, которая вдруг занялась растабуированием в духе "Покаяния", не рискует быть выведенной из человечества?

Не сейчас, по прошествии двадцати лет, а тогда же, по горячим следам игры, затеянной Абуладзе (когда рафинированный танатический фильм был рекомендован к кинопрокату по всем колхозам, включая колхозы на кавказских и среднеазиатских окраинах), я спрашивал себя и других: "При чем тут Запад с его ценностями? Истоки западной культуры – в античной Греции. Ее гении преподали уроки, которые и легли в основание моральных табу. Великая трагедия Софокла "Антигона" учит тому, что труп (труп Полиника) должен быть похоронен. ПОХОРОНЕН, а не выброшен на свалку".

Вторая ключевая особенность той же мистерии (а значит, и политической метафизики так называемого покаяния) касается уже не "дионисийского" (разнузданная игра с трупом), а, так сказать, "аполлонического" начала. Это начало олицетворяется храмом, к которому приводит дорога покаяния. Выкинул труп отца, отдал его на поругание – и пришел к храму.

Спросят: "А что плохого в храме?" Ничего плохого в храме нет. Можно ли туда прийти после того, как совершил надругательство над трупом отца – отдельный вопрос. Но главное не в этом. А в том, что храм предстает зрителю (то бишь социуму, жаждущему пути) в виде... торта. Кто не верит – пусть проверит. Посмотрит внимательно финал фильма.