Медвежачье царство

Глядит Тереха: еще мужик стоит, тоже в сажень ростом, кряж-кряжем.

- Не бойся… Ведь я держу…

- А ежели он вырвется?..

- Да не вырвется… Беги скорей, кокни топором разок-другой.

- Боюсь, братец…

Охотник заругался:

- Ежели вырвется, то нас обоих задерет. Чурбан ты, а не брат!..

Тот раскачался, подошел, огромный. А сам со страху зубами чакает.

- Бей!

- Не стану… Сердце не выносит… Я только белок бью…

- Тьфу!-плюнул охотник.- Баба ты, Акулька!- а медведь пуще заревел, вот-вот вырвется.- Бей, тебе говорят!!

Не стану.

- Тьфу!! Держи, пес! Я его убью.

- Ну ин ладно,- засопел тот.

Взял перенял одну лапу, перенял другую, так сдавил, аж у медведя из-под когтей кровь пошла.

- Сильнее брата!.. Ну-ну…- едва дыша, прошептал Тереха.

- Крепко держишь?

- Крепко, братец. Бей скорейча.

- Дак крепко, мол, держишь-то?

- Не дрыгнет…

- Ну, держи злодей… Держи, дурья голова!..-да и пошел ходом прочь.

- Братец! Братец, родненький! - взмолился тот.

- Ага! -во все горло захохотал охотник издали…- Не хотел выручить. Вот теперича держи…

- Стой, братец, не губи!..

Тереха с медвежонком до того перепугались крику, что опрометью по тайге пустились. Так и не узнал Тереха, чем кончилась оказия.

IX. Увидите смешное - Волшебные медведи - «Ну, диво» - Сорока-волшебница

Когда смолкло все, Тереха вздохнул:

- Эх, не по нраву мне это… Надоело… Чего бы веселенького, посмешней…

- Идите, товарищи, за мной,- услыхали они голос.- Куда я, туда вы; увидите смешное.

Глядят: птица серая большая с сучка на сучок перепархивает.

- Здравствуй, премудрый филин!.. - радостно поздоровались приятели.

- И вы здравствуйте, братцы. Не отставайте-ка… Побежали вслед ему товарищи и вдруг остановились на зеленой прогалысине. А филин вспорхнул и скрылся в темную трущобу.

Вся прогалысина мохом поросла, кой-где брусничные кустишки торчат, а по бокам малинник - в спелых ягодах. Посередине прогалысины огромная валежина, еще пенья, коренья наковерканы. А на мху, на солнцепеке, медведица лежит, возле нее четверо медвежат маленьких возятся, а в сторонке медвежонок большой, годовалый,- пестун называется,- на дерево стоячее норовит залезть. Залезет да брякнется, залезет да опять вверх ногами - бух! И всем весело, медвежата урчат, пестун через голову кувыркается, медвежихе любо: язык на сторону высунула, морду на лапы положила, зелеными глазами за семейством улыбчиво следит.

Невидимый Тереха сел на пень и тоже улыбнулся, очень ему все понравилось и самому с медвежатами захотелось побарахтаться.

- Тебе нельзя… Медведица .задерет,- сказал Мишка-медвежонок.

Вот пестун пригнул башку, набычился, да ну вокруг крутить, бежит, фырчит, потом к медвежатам-шасть! Схватил в беремя одного, на закукры взбросил и пошел, косолапый, как мужик с мешком. А другие медвежата скоком-скоком да к нему: «рря… рря!..», а сами лапы к сердцу прижимают, кланяются. А морденки сделались умильные, а глаза - масляные: «рря… рря!…», возьми, мол, старший братец, на закукорье и нас.

Только четвертый медвежонок все к матке льнет, к медведице, вишь ты, ему моточка пососать охота, а та брыкается, знать, молоко пропадать стало. Но медвежонок так и наседает, как оса на мед, торнет нюхалку в сосок, лапками перебирает, чтоб сладкое молоко открылось, а сам урчит от удовольствия, глазенки щурит.

Медведица отпихнула его мордой, заворчала, а он лапки вверх, заюлил-заюлил, опять к соску. Медведица вскочила, отошла. Медвежонок уж у ней, пал на спину, лапки вверх, заюлил-заюлил, опять к соску.

Тереха смотрит, улыбается.

А пестун музыку завел. На валежине сбоку древесина расщепилась.

Он подсунет в расщеп лап›, отведет лучину да пустит. Лучина - дыр-дыр-дыр!.. Дрожит-дрыгочет, а он ухом уставится, слушает. Потом опять. И медвежата затаились, стоят на задних лапах, повизгивают, головами то направо, то налево приклоняются. Им любо, интересно. Как же. Музыка.. Дыр-дыр-дыр… дрожит-дрыгочет. А тут борьбу затеяли, пестуна свалили, стали малу кучу над ним делать, мять, тискать, масло жать. В шутку, в шутку, да таких ему затрещин надавали, аж из шубы пыль пошла. Пестун и сам не рад, взвыл, взмолился: «рря!»-да кой как вылез, всех под себя подмял.

- Мишка, айда на вырочку!- не стерпел Тереха, засунул грамоту в карман, стали с Мишкой видимы.

- Не сдавай, братцы, не сдавай!-да к ним.

Все медвежье семейство: ребята, пестун и медведица вмиг вскочили, от нежданных гостей попятились, шерсть на хребтах, с перепугу, как живая поднялась, вот-вот в тайгу тяга л я дадут.

- Чего вы, дурни?!. Я ведь не охотник… Я -Тереха. А это мой товарищ, Мишка-косолапый… Мы с ним от злых цыган убежали… От конокрадов…

- Как от конокрадов?.. Мы не конокрады.

Тереха так и обмер. Старый цыган Черномаз на земле сидит, а рядом с ним Ромка с гитарой. А на пенышке цыганка Ночка. И никого, кроме них, на поляне не осталось.

- Это колдовство называется…- сказал Тереха изумленно,- были медведи, стали цыгане… Ну, народ…

- Да, дело тут не чисто,- сказал и Мишка,- уди-и-ви-и-тельно…

- Где вы, паршивцы этакие, шляетесь?-строго спросил их Черномаз.