Медвежатник

Она встала, повернувшись к нему спиной, но он знал, что происходит с ее лицом. Он мог почти что видеть, что происходит у нее внутри. Видеть волнение, пронзительный шок, агонию, которую она хотела скрыть от его глаз. Она пыталась повернуться, но не могла, потому что в конце концов это бы прорвалось и вышло наружу, взрываясь и шипя. Тело не слушалось Деллы, оно не желало показать ему ее лицо, и она сказала:

— Черт бы тебя побрал, ты — грязный сукин сын.

Он взглянул на нее только на мгновение, затем перевел глаза на ручей.

— Почему? — взорвалась она. — Почему? Почему?

Он пожал плечами.

— Ты скажешь мне почему, — всхлипнула она, ее голос звучал надтреснуто. — Лучше тебе сказать мне почему.

Именно так он все и планировал, и это сработало. Есть люди, которые имеют что-то против других людей и совершают убийства. Но результат убийства, раньше или позже, всегда бывает плохим. Нет ничего более тупого и нелепого, чем убийство, и есть нечто значительно более эффективное, нежели убийство. Это — самое ужасное из всего, что он мог ей сделать. Это — самое ужасное из всего, что любой мужчина может причинить любой женщине. Он отвергал ее, не объясняя своего отказа, наблюдая за ее барахтаньем и дрожью, за кипением ее рассудка, пытающегося постигнуть причины, тогда как причины эти превосходили ее понимание.

Он встал.

— Полагаю, это все.

— Ты не можешь так поступить, — сказала она. — Как ты можешь? Как ты мог сделать это? Это не по-людски. Так поступил бы дьявол. В конце концов, объясни причину, дай мне знать почему...

— Почему? — Он сделал руками легкий жест. — Пойди и спроси у деревьев. Они знают об этом столько же, сколько и я.

— Я в это не верю.

— Сожалею.

— Ты не сожалеешь. Если бы ты сожалел, ты бы сказал мне. Ты бы объяснил, что происходит у тебя в голове. Что у тебя за мысли? Что у тебя за чувства?

— Не знаю. — Он сказал это так, словно она спрашивала у него, который час. И потом добавил, уже отворачиваясь от нее: — Я не знаю об этом ничего, кроме того, что больше не хочу быть рядом с тобой ни минуты. Я хочу уйти.

И он пошел прочь. И пока он шел, круто поднимаясь и удаляясь от ручья, углубляясь в лес, он ничего не слышал позади — ничего, кроме звука воды, струящейся по камням.

И, увидев автомобиль, он пересек залитую лунным светом тропинку перед ним и направился вверх по холму, чтобы забраться достаточно высоко, увидеть главное шоссе и двинуться по направлению к нему.

Примерно часом позже, уже на шоссе, его подобрал грузовик и доставил прямо в Ланкастер. Он влез в такси и поехал на железнодорожную станцию, где купил билет до Филадельфии.

Глава 10

Открыв дверь, Харбин увидел сплошную темноту. Он произнес имя Бэйлока, потом позвал Доомера. Слабый свет просочился сверху, и он услыхал их голоса. Он зажег лампу, вынул носовой платок и стер следы дождя с лица. Он ждал, пока они спускались по ступеням.

Они спускались довольно медленно, глядя на Харбина так, словно никогда не видели его раньше. Оба оказались одеты, но их брюки были измяты, и он понял, что они спали в одежде. Они зашли в комнату и встали рядом друг с другом, глядя на него.

Харбин открыл рот. Но вместо слов комнату наполнили молчание и тревога. Он не знал, с чего начать.

Они ждали, пока он что-нибудь скажет.

Наконец он произнес:

— Где Глэдден?

Они заставили его ждать ответа. Он спросил снова, и тогда Доомер ответил:

— В Атлантик-Сити.

Харбин сунул в рот сигарету:

— По-моему, я приказал ей вернуться сюда.

— Она вернулась, — подтвердил Доомер. — Мы рассказали ей о тебе, и она вернулась в Атлантик-Сити.

Харбин стянул свою мокрую куртку и повесил ее на стул.

— Вы говорите об этом так, словно она отправилась за товаром.

— Прямо в точку, — сказал Бэйлок.

— Не врите. — Харбин быстро повернулся к ним, но сдержался и сказал себе, что дело следует вести по-другому. Его голос теперь был спокоен. — Что случилось с Глэдден?

— Говорим тебе, она вышла из дела, — сказал Бэйлок. — Упаковала свои вещички и уехала. Хочешь убедиться? Отправляйся в Атлантик-Сити.

Бэйлок сунул руку в карман брюк, вытащил оттуда сложенный лист бумаги и вручил его Харбину.

— Вот адрес, который она нам дала. — Бэйлок глубоко вздохнул, и в этом вздохе послышался скрежет. — Что-нибудь еще?

— Я хочу, чтобы вы послушали то, что я скажу.

Он изучал их лица, чтобы уловить хотя бы признак доверия. Никаких признаков не было. Не было вообще ничего.

— Я хочу войти в дело снова, — сказал он.

— Ты не можешь, — ответил Бэйлок. — Ты вышел из доли. И теперь ничего не изменить.

— Я войду снова, — настаивал Харбин. — Я должен войти в долю, потому что, если я этого не сделаю, у вас есть хорошие шансы потерять все и попасть в руки копов. Так что либо кто-нибудь из вас проявит немного благоразумия и выслушает меня, либо вы вляпаетесь в большую лужу дерьма.

Бэйлок посмотрел на Доомера:

— Мне нравится, как он возвращается и принимается здесь распоряжаться.