Медвежатник

— Давай начинай с нас, — подсказал Лукавый.

Фикса положил руки поверх колоды и перевернул карту — дама червей! Скрипнул зубами Фомка, болезненно скривился Малыш, даже на лице хозяина промелькнуло нечто похожее на сожаление. Только Савелий оставался невозмутимым.

Так же медленно Фикса перевернул следующую карту. Трефовый валет!

— Ты бы поторопился, Фикса! — начинал терять терпение Фомич. И, словно невзначай, его взгляд упал на ломик, смиренно покоившийся в самом углу комнаты.

Карты замелькали семерками, десятками, королями…

— Туз!

Одновременно выдохнули все.

На стороне Савелия, поверх разбросанной стопки карт, лежал бубновый туз.

— Вот, кажется, все и разрешилось, — безрадостно протянул хозяин. — Оно, конечно, пятьдесят тысяч жаль. Зато какой азарт был, я такого сроду не испытывал. Спасибо тебе, Савелий Николаевич, — низко поклонился хозяин.

Савелий открыл чемоданчик и равнодушно стал запихивать пачки денег между кипами «катенек». Их оказалось много. Они умещались с трудом, и тогда Савелий, безрадостно махнув на оставшуюся кучу, сказал:

— Это вам подарок от меня: хочу, чтобы все сегодня были пьяными.

— Ну, это по-царски, Савельюшка, вот уважил, — радостно протянул хозяин. — Эй, Захарка, — крикнул он молодого парня, стоящего в дверях, — на вот тебе денежку, — зачерпнул он, не глядя, со стола горсть двадцатипятирублевых бумажек, — да сбегай в Елисеевский. Купи все, что душа твоя пожелает — мяса, водки, закусь крепкую. Давай как следует угостим нашего доброго гостя.

— Ага, я мигом, — расторопно скрылся за дверью Захарка.

— Господа, вы напрасно тревожитесь, я ухожу… совсем. — Савелий отодвинул чемодан и равнодушно произнес: — Деньги мне эти не нужны.

— Как же ты, Савелий, неужели откажешься? — Малыш поднял на медвежатника коровьи и слегка наивные глаза. Кроткое выражение никак не вязалось с его огромными кулаками, практически черными от множества наколок.

— Нет, не откажусь, — честно признался Родионов. — Эти деньги я отдаю в приют. Мне бы хотелось, чтобы вы мне не отказали в любезности и передали их в попечительский совет.

С минуту храпы удивленно переглядывались — уж не шутит ли Савелий?

Затяжное молчание нарушил хозяин:

— Чудной ты, Савелий! Взял бы денежки да жил бы, как хотел. Да уж ладно, что с тобой делать, передадим. Только объясни нам, непонятливым, что же на тебя такое нашло?

— Мне трудно вам объяснить, бродяги, — спокойно вымолвил Савелий, — но с некоторых пор деньги меня не интересуют.

Савелий надел шляпу, взял в руки трость и мгновенно превратился в молодого буржуа, завернувшего в разбойный катран ради остроты ощущений. И, судя по его чуть озабоченному лицу, можно было сделать смелое предположение, что праздный господин вполне остался доволен увиденным.

Глава 53

Парамон редко покидал дом. Для него Хитровка была едва ли не целым миром, где он находил приют и успокоение от многих разбойных дел и кроткого собеседника в лице Душечки. Если и случалась нужда покидать Хитров рынок, то он, как и следовало знатному вельможе, выходил в сопровождении двух десятков урок, которые стерегли своего главаря не менее бдительно, чем гвардейский караул его императорское величество.

В этот раз, вопреки ожиданию, Парамон пришел один. Хмыкнув в седые усы, он произнес просто, как будто со дня их последней встречи прошли не месяцы, а всего лишь несколько часов:

— Здравствуй, Савелий.

Родионов не удивился его появлению, точно как и тому, что старик сумел бесшумно открыть четыре замка и бестелесным ангелом миновать скрипучие половицы.

— Как нашел? — буркнул Савелий, едва поздоровавшись.

Старик неопределенно хмыкнул.

— Ах да, я все время забываю, что у тебя сыск работает не хуже, чем в полиции. Вот так живу, — неопределенно обвел рукой Савелий комнату, показывая обшарпанные стены. — А что ты думал, Парамон? Может, тебе это покажется странным, но почти все деньги я отдал на благотворительность.

— А ты изменился, Савелий, — неопределенно отозвался старик Парамон. Трудно было понять, что в его голосе было больше: сожаления об ушедшем времени или радости от состоявшейся встречи.

— Что поделаешь, Парамон. Стареем! Это только ты не изменяешься. Я вот водочку начинаю попивать, — Родионов оттянул нижнее веко и почти с восторгом добавил: — Видал, какие мешки!

— Видал, Савельюшка, — печально вздохнул старик. — Скажу честно, горько мне это видеть, — присел на стул старик. — Так ты и до настоящего хитрованца опустишься, вот только вместо кожаной обувки на ноги тряпки намотать останется, и будет в самый раз, — слегка улыбнулся Парамон.

— А разве я не настоящий хитрованец? — Савелий не думал подниматься и с интересом рассматривал потрескавшийся потолок. — Деньги у меня кончились, так что скоро меня из этой дыры попрут. Хозяин как-то заходил и хмуро поинтересовался, когда я плату вносить буду.

Старое лицо Парамона невольно тронула улыбка:

— Если бы он знал, у кого деньги спрашивает, то сурово бы не смотрел.

— Ему же невдомек, что год назад я бы мог купить его богадельню вместе с теми, кто в ней находится.