Медвежатник фарта не упустит

В ночь на 23 июня 1918 года от рук неизвестных убийц пал тов. Г. ОЛЬКЕНИЦКИЙ, член Казанскаго Комитета Российской Коммунистической партии.

Все свалили на белогвардейский заговор с целью отомстить председателю Губернской Чрезвычайной комиссии за расстрелы офицеров. К такому выводу пришла следственная комиссия под председательством товарища Якова Шейнкмана.

Гиршу Олькеницкого похоронили в саду напротив бывшего губернаторского дворца, где в 1917 году находился городской комитет партии.

Были броневики со знаменами, много цветов и длинные пламенные речи.

Гневную и чрезвычайно негодующую тираду произнес председатель Совета Народных комиссаров Яков Семенович Шейнкман.

— Предательски подлыми выстрелами из-под угла, — сказал он, — враги трудящихся стремятся расстроить стойкие ряды рабочего класса. От их рук в дачной местности близ станции Займище погиб наш друг и товарищ Гриша Олькеницкий. Белым террором контрреволюция намеревается свалить Советы народных депутатов. На дерзкий вызов врагов народа пролетариат и трудовое крестьянство ответит своим, красным террором.

Несколько слов про мускулистую руку пролетариата и возгорающийся костер неистовых классовых битв сказал и Борис Иванович Бочков.

А через день он был назначен комиссаром Казанского отделения Государственного банка.

* * *

Здание банка было не достроено. Согласно проекту, помимо левого крыла и центрального входа, зданию полагалось еще и правое крыло, возведению которого помешал Гаврила Принцип, порешивший 28 июня 1914 года наследника Австро-Венгерского престола принца Франца Фердинанда. Здание Казанского отделения Государственного банка Российской империи было двухэтажным и имело еще цокольный этаж, где и хранилось золото теперь уже бывшей империи.

— Вот видите эти железные двери? — указал пухлой ручонкой скорее на ворота, нежели на двери хранилища, Борис Иванович, когда они с Родионовым спустились в святая святых банка. — За ними и хранится золото.

— И сколько его там? — неожиданно охриплым голосом спросил Савелий Николаевич.

— Шестьсот пятьдесят семь миллионов рублей золотом, — не без гордости ответил Борис Иванович. — По нынешнему курсу, — Бочков немного подумал, верно, производя в уме математические операции, — шесть с половиной миллиардов рублей. И еще сто одиннадцать миллионов рублей кредитными билетами. Желаете взглянуть?

— Да, — просто ответил «старший инспектор».

Бочков кивнул сопровождающему их незаметному старичку, и тот, недоверчиво поглядывая на Родионова («Коли б не приказ, ни за что бы не отпер хранилище стороннему человеку, пусть даже и из самой Москвы»), стал колдовать над железной дверью. Вначале он в определенном порядке нажал на несколько кнопок с цифрами, заслонив сию операцию своей согбенной спиной, так что Савелию запомнить эти цифры никак не представилось возможным.

— У нас самой новейшей системы цифровой кодовый замок, — не без гордости заметил Бочков, бросив косой взгляд на Родионова. — Набор цифр знаем лишь я да вот — Густав Густавович, — кивнул головой Борис Иванович в сторону старика.

— Замечательно, — ответил Савелий, принудив себя улыбнуться и придать голосу нотки служебного удовлетворения. — Подобные предосторожности в деле хранения материальных ценностей совершенно нелишни.

— О да, конечно, — заметил ему на это Бочков. — Вне всякого сомнения.

Затем хранитель снял с пояса связку ключей и стал попеременно вставлять их в незаметные на первый взгляд отверстия в двери, поворачивая их всякий раз в определенном порядке. Продолжалось сие действие не менее четверти часа, после чего за дверью-воротами что-то металлически клацнуло, и старик, потянув за ручку, легко открыл ее.

— Прошу вас, — произнес Борис Иванович, пропуская Родионова вперед.

Савелий Николаевич вслед за стариком вошел в небольшую слабо освещенную и внешне неприглядную комнатку. Ни оконца, ни вытяжки или отдушины в комнате не было; бетонный пол, бетонный потолок, три бетонные стены без единого отверстия и железная дверь неимоверной толщины со множеством, очевидно, самых хитрых замков.

«Дела-а, — подумал Савелий, осматривая комнатку, в коей, кроме стола со стулом, больше ничего не имелось. — И сюда-то, в эту комнату, попасть крайне затруднительно, но она, похоже, только предбанник, передняя перед основным хранилищем».

Савелий Родионов не ошибся.

Старик-хранитель, опять-таки загораживая спиной свои действия, открыл в нише одной из стен металлическую дверцу с еще одним кодовым цифровым замком. Савелий сделал шаг в сторону и непринужденно спросил:

— А не предпринимались ли попытки со стороны уголовных элементов проникнуть в банк и поживиться золотом?

Он уставился в лоб Бочкова, продолжая между тем следить боковым зрением за руками старика.

«Восемь», — отметил про себя вор первую цифру, которую нажал хранитель.

— Нет, что вы, — произнес Борис Иванович и широко улыбнулся. — Проникнуть в банк практически…