Медвежье солнце

– Чего не сделаешь ради женщины, – заявил он с видом идущего на подвиг. – Только теплое надень, Света. Пойдем, пока твой отец не вспомнил, что надо продолжать. Макс, – окликнул он инляндца, – давай с нами.

Они ушли за ресторан, подальше от любопытных гостей. Алинка, постукивающая зубами от холода, несмотря на обнимающего ее Матвея, в грудь которого уткнулась, ждала, пока дракон разденется и обернется. Светлана, стоящая в теплой шубке, отворачиваться не стала, но очень переживала, что супруг замерзнет.

– Отогреешь потом! – крикнул ей разоблачающийся дракон. – Прекрати волноваться, женщина!

Макс остановился чуть в стороне и стоял с невозмутимым лицом. Оборот он уже видел, но сейчас решил посмотреть, как это выглядит в магическом спектре. И с удовольствием исследователя наблюдал, как обнаженный Чет полыхает голубоватым сиянием, как орнамент на его теле, словно большая сеть, отделяется от тела, расширяется и образует контуры дракона, заполняющегося плотной дымкой, как в дымке этой растворяются очертания человека, а она все уплотняется, пока не становятся видны и прожилки на перьях, и огромные лапы, и мощное белое тело, и пасть.

Дракон повернул к ним огромную башку и рявкнул что-то нетерпеливо. Застывшая было Света ахнула с восторгом и недоверием, побежала к нему, а за ней со всех ног бежала Богуславская, поправляя на ходу очки. Ситников стоял, словно оцепенев.

– Впечатляет, – сказал он басовито.

Тротт усмехнулся. Видно было, что студенту хочется так же нестись к крылатому ящеру, но степенность не позволяет. Мужчины медленно двинулись к зверю. Тот положил голову на землю и щерился во всю пасть, будто бы улыбался. Добежавшая уже до мужа Светлана трепала его за огромные уши и рассказывала что-то, предназначенное только ему одному.

А вот Богуславская развила прямо-таки ошеломляющую деятельность. Она деловито пересчитала пальцы на драконьей лапе, пощупала огромный коготь, бормоча себе под нос. Выползла из-под крыла, раскрасневшаяся, довольная, неприлично счастливая, и Макс вдруг поймал себя на том, что ему хочется… улыбаться? Девчонка гладила плотную кожу, измеряла руками длину перьев, восклицала что-то, бегая вокруг огромного ящера с таким воодушевлением, будто перед ней находился не хищник, а гора мороженого. Чет не выдержал, повернул голову и ехидно фыркнул, глядя на увлеченную, носящуюся кругами принцессу.

– Боги, какой же он красивый, – звонко крикнула она Светлане. – Совершенный!

– Красивый, – тихо согласилась та и поцеловала своего дракона куда-то под глаз. Тот заурчал умиротворенно, потерся об нее щекой – и Света не удержалась, плюхнулась на попу в снег. Дракон снова зафыркал – будь он в человеческой ипостаси, покатился бы со смеху, – аккуратно взял супругу зубами за шубку и поставил на ноги.

Ее высочество уже дорожку вытоптала вокруг живого объекта исследования, но никак не могла остановиться. Примерилась к толстенной шее, попыталась дотянуться до красного гребня, но не смогла. Обернулась на Матвея со страдальческим лицом – и тот усмехнулся, подошел, легко поднял и посадил ее к себе на плечо. И там она и постучала по твердым шипам, и попробовала на остроту, и снова попыталась измерить – самый большой шип был выше ее роста.

– Как я вам завидую, – искренне сказала она Светлане, когда опять стояла на земле, отвернувшись, и все, что могло быть ощупано и измерено, было уже измерено. Даже пасть попросила открыть, чтобы посмотреть на зубы. Чет рявкнул для острастки, но она не испугалась, только задохнулась от восторга и попросила повторить во весь голос. Дракон мученически закатил глаза и послушно показал клыки. – Вы сможете на нем летать.

– Подрастешь – приезжай к нам в Пески, малышка, – крикнул одевающийся Чет, чудесным образом услышавший ее, – найдем тебе подходящего дракона. И налетаешься, и наизмеряешься во всех обличьях.

Алинка покраснела, а Света укоризненно посмотрела на Четери: «Зачем смущаешь ребенка?» Но тот сделал невинные глаза, и, одевшись, скомандовал всем идти в зал. Греться, пить и веселиться.

И они правда веселились. Почти все. Лорд Тротт смиренно поедал грибы и философски наблюдал за буйством звука и эмоций. Свадьба гуляла и плясала, Иван Ильич, поддерживаемый доброй дозой алкоголя, превзошел сам себя. По углам уже целовались парочки – семикурсник Поляна вовсю обхаживал ту самую Светланину подругу, которая имела наглость прийти на свадьбу. Еда была превосходной, вина хватило на всех – зря ресторатор хватался за сердце, – мать невесты зорко охраняла кувшин с деньгами, но потом вручила его единственному нетанцующему и со спокойным сердцем пошла следить за мужем. Музыканты были на высоте. У одной из гостий оказался превосходный голос, и она, накатив для храбрости, договорилась с оркестром, взяла микрофон и подарила молодым томную, пронзительную и волнующую медленную песню. И сорвала бурные овации.

А Макс все наблюдал.

– Я смогу прилетать на границу с Песками каждый день, – сказал ему Четери, когда в очередной раз вернулся за стол. – Но как ты узнаешь? Ты не слышишь мой Зов. А в Пески тебе не попасть.