Медвежья кровь (СИ)

Ведь я жить не хотела все это время!

Убила бы себя, если бы не мысли о том, как это сможет пережить мама, оставшись без папы с больным ребенком на руках.

С меня словно сдирали кожу заживо, чтобы я могла умереть в агонии.

Но затем возродиться.

Новой.

Я рыдала, упав на мокрый пол, стуча ладонями по нагретому влажному дереву, и не отталкивала рук, которые тянулись, чтобы поднять. И обнять.

Даже не знаю, сколько я рыдала, уткнувшись в его кожу и прильнув щекой к мощному плечу, словно тряпичная кукла, лишенная позвоночника, только всхлипнула, когда услышала его тихое и одобряющее:

— Ты молодец, Иля.

Он не пытался меня навязчиво обнимать или гладить по спине, понимая, что в такой ситуации это будет явно лишнее. Только осторожно и почти невесомо придерживал меня сбоку, очевидно боясь, что я могу просто свалиться.

А я сидела на скамейке рядом и чувствовала такую усталость, словно волокла за собой целый железнодорожный состав.

Как, оказывается, тяжело и изматывающее говорить правду.

Особенно такую.

— Это ты похоронила его под порогом в грязи, поте и вони, девочка. Потому что больше ты его не боишься.

Его слова походили скорее на фантастику, и в первую секунду мне хотелось только нервно рассмеяться в ответ медведю.

Но я доверяла его нюху.

Тому, как он ощущал мир в целом, даже лишенный зрения. А потому прислушивалась к себе…к тому, что кружило внутри устало и раздавленно, распахнув наконец двери этого склепа.

— Я научу тебя быть хищником.

— И нападать с топором? — я попыталась улыбнуться ему, но губы все еще дрожали и теперь заныли от мелких ранок, из которых сочилась кровь.

— Да.

— Звучит заманчиво. Только сначала тебе придется вымыться. Самому.

Медведь кивнул в ответ и не пытался меня остановить, когда я с трудом поднялась на нетвердые ноги и вышла из бани.

Снова опускались сумерки.

Лес становился темным и мрачным, буквально окутывая дом пеленой промозглости и теней, но теперь я не отводила глаз, стремясь скорее забежать в дом и закрыть все окна и двери.

Я смотрела во тьму, размышляя над словами медведя.

Быть хищником.

Стать частью этой тьмы, чтобы принять ее и познать.

Впервые за долгие мучительные годы я шла до порога размеренно, не пытаясь оглянуться.

Не вжимая голову в плечи и не дрожа всем телом.

Только дело было не во мне.

Не в том, что я в один миг стала такой смелой и отважной.

Дело было в том, что медведь был рядом.

Рядом с ним ни этот лес, ни люди в поселке не казались опасными и страшными.

А мне предстояла еще долгая мучительная дорога, чтобы отыскать прежнюю себя. И вернуть ее. Но теперь я стояла на верном пути.

Благодаря ему.

Я убрала на кухне и уложила Эдю спать, когда медведь вернулся из бани и тут же заводил носом, потому что возле лежанки его кое-что ждало.

— Это что за тряпки?

Он нахмурился и выглядел явно не слишком-то довольным, а мне почему-то захотелось улыбнуться, глядя на него.

Такой большой и мощный, сейчас он больше походил на недовольного мальчишку, который надулся, потому что у него отобрали игрушку.

Вернее, дали, но совсем не ту, на которую он мог бы рассчитывать.

— Это штаны. Самые большие и широкие, какие смогла найти в вещах папы. Они будут коротковаты, но в остальном, думаю, подойдут.

Его черные брови взлетели вверх, а взгляд стал весьма скептическим, когда медведь хмуро усмехнулся:

— Ты когда-нибудь видела зверей в одежде?

— Нет. Но и ты расхаживаешь человеком. Две руки, две ноги…

— …И посередине «хвостик», который очень смущает и заставляет постоянно обращать на себя внимание?

Я хоть и покраснела, но кивнула в ответ:

— Да.

Думаю, такой откровенности медведь не ожидал, потому что хмыкнул, а потом протяжно выдохнул, словно принимая собственное поражение, и наконец кивнул.

— Ладно, давай эти шмотки.

Несмотря на то что он уже неплохо ходил и даже почти не шатался, его здоровье по-прежнему оставляло желать лучшего, и я поспешила поднять штаны с пола, протягивая ему, пока он не завалился, пытаясь сделать это сам.

— Тебе лучше присесть на диван, чтобы удобнее было надевать.

Я поспешила на кухню снова, чтобы заварить ему травяной чай и положить в воду новую партию листьев, что должны были отмокнуть, прежде чем их прикладывать к самым страшным ранам, на деле просто стремясь сбежать, чтобы не помогать ему в деле облачения в человеческие вещи.

Медведь долго ворчал, рычал себе под нос явно что-то нелицеприятное и почти плевался, но через какое-то время мучений все-таки зашел на кухню уже в новом виде.

— Хорошо выглядишь, — улыбнулась я ему, пытаясь не рассмеяться на недовольное лицо. — Как ощущения?

— Как если бы к жопе прилипло много листьев! — пробурчал медведь недовольно, а я все-таки рассмеялась, протягивая ему большую кружку с ароматным чаем.

— Вы всегда ходите обнаженными? — на самом деле мне это даже представлять не хотелось, но вся эта невероятная тема с Берсерками была настолько необычной и интересной, что хотелось задать ему сто вопросов…и в ответ получить только нахмуренные брови и задумчивый напряженный взгляд.

Он не помнил…

И это было еще страшнее, чем лишиться зрения.