Медвежья кровь

Все мужчины в одночасье замерли, отпуская Палача, чьи глаза, кажется, стали светиться красным зрачком, а он замер с занесенной рукой и… остановился.

— Все, батарейка села, — хрипло выдохнул зеленоглазый медведь, неожиданно улыбаясь мягкой и невозможно красивой улыбкой, первым безбоязненно положив осторожно ладони на застывшие плечи Палача, и добавил тихо: — Все, дружище. Все. Давай будем приходить в себя…

Они знали его?!

Волки не торопились отходить, наблюдая пристально и продолжая скалиться волчьими мордами, на которых виднелась кровь, пока где-то в лесу их огромные мохнатые сородичи рвали в клочья людей и технику.

Но теперь все это было не важно.

Потому что мой медведь был свободен!

Пусть ранен, пусть с новыми болячками на своем огромном прекрасном теле, но теперь он был только мой!

— Миша… — сипло выдохнула я, почувствовав, как слезы застилают глаза и задрожали губы, через пелену мокрых ресниц видя, как он тут же кинулся ко мне, ничего не видя и не слыша, но ощутив меня так, как мог сделать это только он один.

Отпустив свою душу, я всхлипнула, раскидывая руки навстречу ему, когда мой медведь сделал пару порывистых шагов в обличии мохнатого хищника, а затем стал человеком, подлетая ко мне и обнимая так, что я на секунду задохнулась от крепости его горячих рук и собственных эмоций.

Мой! Мой! Мой!

Живой!

Теперь я не боялась ничего, потому что знала: что бы ни случилось дальше, он будет рядом.

Я обнимала его за шею судорожно и горячо, не обращая внимания даже на то, что мои ладони тут же стали влажными от крови, и касалась губами его плеч, потому что не могла надышаться им.

Не могла перестать думать, что все могло закончиться иначе.

Мы могли бы обниматься вот так бесконечно, если бы не низкий бас того мужчины с косой, от которого, кажется, даже земля начинала гудеть.

— Да вы!.. Да мы!.. Да я вас всех, мать вашу блохастую!..

Я хихикнула, смотря поверх плеча своего мужа, как этот большой Берсерк размахивал руками и хватал ртом воздух, глядя огромными глазами на то, как парни Ридли один за другим становятся снова людьми.

Причем такими же высокими и обнаженными, как медведи, улыбаясь на вопли мило и даже пожимая плечами: мол, мы не виноваты — оно само так получилось.

— Вот ведь упыри блохастые! И ни словом никто не обмолвился!..

— Полегче, друг мой, — спокойно и мило улыбнулся тот второй, с зелеными сияющими глазами, поддерживая своего не в меру громкого товарища, который в конце концов схватился за сердце и решил срочно присесть.

И его можно было понять!

Я бы тоже прилегла рядом после такого потрясения!

— Вы лабораторные или как? — буркнул в конце концов громкий здоровяк, заглядывая в глаза Умнику, когда тот поспешил к нему с аптечкой на правах местного доктора и даже лихо запихал какую-то пилюлю в клыки ошарашенного Берсерка.

— Мы от природы такие. Как и вы.

— Оборотней не существует!

— Ну да. Есть только Берсерки и Волколаки, — спокойно отозвался Умник, развернув руку большого мужчины и принявшись измерять его давление небольшим пищащим прибором, пока волки и медведи стояли по двум разным сторонам от них, рассматривая друг друга пристально и с огромным интересом. Словно взглянули друг на друга впервые, даже если по их общению мне казалось, что мужчины знают друг друга.

— Волколаки, значит.

— Угу. Давление у вас шалит.

— Еще бы оно лежало и не шевелилось после такого-то! — пробасил Бер так, что у меня заложило уши, но я не смогла сдержать улыбку, лишь сейчас замечая, что Амит принюхивается и выглядит явно слегка растерянным.

Нет, он не помнил их.

Но присутствие рядом семьи все-таки вызывало в нем те эмоции, ощутить которые он не ожидал. Сейчас мой грозный медведь казался даже смущенным, не видя никого из присутствующих, но, возможно, ощущая то, что казалось ему родным и близким его сердцу.

— Что ты мне дал?

— Капсулу, чтобы вас тут с инсультом не положило.

— Дай еще! Пока я с вами, упырями, ласты не склеил!

И волки, и медведи рассмеялись, качая головами и весело глядя на мужчину, который сидел на земле, приложив большую крепкую ладонь к груди, словно был присмерти. И ему вполне можно было поверить, если бы не этот озорной прищур светлых глаз.

Мой медведь заметно напрягся, когда к нему повернулся зеленоглазый мужчина и осторожно двинулся в нашу сторону, словно понимал, что Амит не тот, что был раньше.

И я зашевелилась в его руках, чтобы дать медведям возможность пообщаться, все еще надеясь на то, что это даст толчок памяти Аметиста и к нему вернется то, что он забыл.

Мужчины остановились в шаге друг напротив друга и замерли, пока я не могла оторвать глаз от второго Берсерка, лицо которого было чертовски красивым, а глаза с невероятным свечением, что не потухало и не проходило, несмотря на то что он был в обличии человека.

Именно он сделал неожиданно порывистый шаг вперед, крепко обнимая настороженно застывшего Аметиста с таким теплом и искренностью, что мне пришлось закусить губу, чтобы не разрыдаться.

Он обнимал его, как старший брат — младшего.

Прижимая к обнаженной окровавленной груди и положив свою ладонь на затылок Аметиста.