Медвежья злоба

Первым не выдержал Яков Иванович. Сплюнул на снег, сошёл с номера, повесив за плечи ружьё. Взял в руки остро заточенный кол. Подошёл к берложному устью и начал шерудить колом внутри берлоги. Наконец ткнул в медвежью тушу. Раз, другой. Медведь начал злиться, реветь, пытаясь втащить кол в берлогу. Лайки подняли яростный лай.

Вот из медвежьего логова на секунду появилась башка зверя. Дед Евсей вскинул ружьё, но медведь тут же убрался восвояси.

– Чёрт косолапый! – выругался Евсей.

Из лаза показалась медвежья лапа и царапнула одну из собак за ногу. Бедняжка взвизгнула от боли. Нервы охотников на пределе.

И тут медведь так быстро выскочил из берлоги, что никто не успел сообразить, что же произошло. А медведь ринулся на деда Евсея. Дед выстрелил навскидку. Пуля попадала зверю по челюсти. Вторая прошла мимо, взрыхлив снег и ударив в мёрзлую землю. Медведь ударил деда лапой, и тот упал в снег, не выпустив ружья из рук. Тут же выстрелил Прохор. Слышно, как пули шлёпнули в промерзшие стволы деревьев. Зверь развернулся, пошёл на него и тоже сбил с ног ударом лапы.

На гачах разъярённого, раненого зверя повисают лайки. Зверю больно, и он крутит башкой, ища обидчиков. Собачьи клыки впиваются медведю в мышцы сильнее и сильнее. Медведь машет лапами, пытаясь отбиться от назойливых тварей. Потом кидается в чащу, чтобы уйти как можно дальше от берлоги, где опасность. Собаки бросаются за ним.

Поднявшись с земли, окровавленные дед Евсей и Прохор спрашивают охотников:

– Чего же не били?

– Вас задеть испугались, – за всех отвечает Яков Иванович.

– Закурите мне папиросу, – просит дед Евсей, садясь на ствол поваленной ели.

Вдруг мужики замирают.

– Чу! Слышите, собаки лают?

Действительно, слышен приближающийся собачий лай.

– Готовьтесь, сейчас вернется! – кричит Прохор, пытаясь зарядить ружьё.

Медведь вылетает из ельника. Лайки буквально висят на его боках, пытаются остановить зверя. Но их попытки безрезультатны. Лай и вой собак, рёв раненого медведя, крики мужиков, все вокруг Ваньки. Парню хочется закрыть глаза и бежать отсюда в лес, к деревне, но он стоит, не имея сил двинуться с места.

– Собак не постреляйте! – кричит кто-то.

– Какие, к чёрту, тут собаки?! Сейчас всех порвёт зверюга! – кричит Яков Иванович и стреляет по медведю. Тот рявкает. Пуля попала, но, видно, не по месту, и медведь кидается к стрелку. Бьёт лапами, и Яков Иванович, кувыркнувшись в воздухе, падает на выворотень, под которым медведь оборудовал берлогу.

Лай собак сливается в единое целое.

Выстрел! Выстрел! Зверь кидается на Григория, отбрасывая того в снег, потом очередь доходит до сына Якова Ивановича, потом до Панкрата… Ванька лихорадочно соображает, что ему делать.

– Ванька, стреляй! – кричит дед Евсей, и его слова наконец доходят до парня.

А медведь тем временем мнёт старого охотника.

– Деда! Как стрелять-то? Тебя могу зацепить! – чуть не плачет от обиды Ванька.

– Ванюша, руби тогда. Топор есть – руби!

Ванька отбрасывает ружьё, выхватывает из-за пояса топор и в два прыжка оказывается за спиной медведя.

– Ух! – выдыхает он, как учил делать дед при колке дров. И резко бьёт топором по башке зверя, словно по берёзовой чурке. Лезвие глубоко входит в череп.

Отпустив топорище, Ванька стоит рядом с мёртвым медведем, не зная, что дальше.

– Внучок! Ты медведя скинь с меня. Да мужиков кликни на помощь. Где они там? – спокойно говорит дед Евсей. И это спокойствие и выводит Ваньку из оцепенения…

Он обводит взглядом собравшихся вокруг мужиков, отца, деда. Одежда на всех разодрана, на многих видна кровь.

– Вы же все раненые, – говорит он. – Один я не пострадал.

– На охоте всякое бывает, – говорит кто-то. А ты молодец. Так за ушами топор и вогнал. Жилу становую, хрясь – и перерубил…

– Молодец, спас деда, – выговаривает Евсей и теребит пальцами щёку внука.

– Яков Иванович, вы как? – спрашивает Прохор. – Хозяин вас вроде бы на выворотень забросил.

– Да уж. Летел по воздуху как парашютист без парашюта!

– А мне полетать не удалось, – улыбается Евсей. – Он меня со снегом и с землей смешать пытался. По-моему, это ему удалось. А, Яков?

– Судя по твоему виду, да!

– Сколько медведей добыл, такой не попадался. Вон как нас всех покатал. – Дед Евсей толкнул мёртвого медведя ногой в бок.

– А красив зверюга!

– Ничего не скажешь, хорош, – соглашаются мужики.

– Разделывать пора. Нам его ещё до деревни тащить, – достает Ванька свой охотничий нож.

– Не спеши, сынок. Дай отдышаться, раны осмотреть…

Через пару часов медведя разделали, и мужики по частям вытащили мясо к лошади. Шкуру отдали Ваньке.

– Вот, сын, и твой первый медведь, – сказал Прохор. – На всю жизнь запомнится, как ты его добыл.

– Да уж. Это точно!

Целую неделю разговоров в селе было только об этой охоте. Ванька ходил героем. Однако скоро этот случай сельчанами забудется. У них других забот хоть отбавляй. А Иван в своей жизни добудет ещё много бурых медведей. Но этот первый трофей так и останется навсегда в его памяти.

Лёшкины миллионы