Медвежья злоба

В ответ Бахры улыбнулся. Промолчал. Зарядил одностволку. Заяц так и не пошевелился. Бахры прицелился в центр куста, в лежащего на снегу зайца, и выстрелил.

Услышав внутри загона выстрел, Валерка опешил.

– Бахры! Ты чего? – закричал он и пошёл на выстрел.

Бахры вылезал из куста и держал за уши свернувшегося в кольцо зайца. Лицо охотника светилось от счастья.

– Я зайца добыл! Первого в моей охотничьей жизни. Вот! – вытянул руку, демонстрируя трофей.

Валерка подошёл и взял зайца. Зверёк был давно остывшим и не разгибался. Он приложил усилие, распрямляя его тело. Удалось со второй попытки. Бахры ликовал.

– Я иду. Смотрю, заяц на лёжке. Я целюсь. Ай, я дурак! Чем бить зайца, не помню. Но ты помог. Я снова целюсь. Ай, я дурак! Забыл ружьё зарядить. Зарядил. Бах! Он даже не шелохнулся. Ай, я молодец. Какой я меткий. Зачет мне обеспечен. Я зачёт добыл вместе с зайцем.

«Мой подранок, скорее всего, издох», – подумал Валерка, но, видя радость товарища, промолчал.

– Ты, брат, давай фотоаппарат. Мне фотография нужна. Домой отошлю. Маме и папе. Братишкам всем и сестренкам. Дядям и тетушкам. Дедушке и бабушке. Всей моей родне. Много фотографий нужно. Ой как много.

– Может, загон закончим сначала?

Бахры скривился.

– Брат ты мне или нет? Не знаешь разве, что все охотники на месте охоты фотографии делают? А там… – Он кивнул в сторону номеров. – И без нас разберутся.

– Хорошо, – сжалился Валерка и стал развязывать рюкзак, где лежал его старенький фотоаппарат «Зенит».

– Пленки много? – поинтересовался Бахры.

– Для практики как раз новую зарядил.

– Ай, молодец! Хочу фото так. – Бахры сел на снег и положил зайца себе на колени. – Снимай, брат!

Валерка щелкнул затвором фотоаппарата.

– Так хочу. – Бахры стоял, держал зайца за уши.

Валерка сделал снимок.

Очередной снимок – Бахры лежит на снегу, заяц перед ним. Снова – он сидит, а заяц на его плече. Он делает вид, что идет по лесу, заяц привязан к рюкзаку. Следующий раз – заяц лежит на снегу, Бахры стоит рядом.

Щелк! Щелк! – снимает Валерка.

– Хорошо, брат. Ай, хорошо, брат, – радуется Бахруддин.

– Всё! Пленка закончилась, – говорит Валерка и смотрит на друга.

– Ах, жаль, что пленка попалась короткая! – с сожалением восклицает тот.

– Какая есть. – Валерка убирает «Зенит».

– Вы чем тут занимаетесь? Загон ведь идёт. – Старший преподаватель подходит к ребятам.

– Бахры зайца добыл, – кивает Валерка в сторону заячьей тушки.

– Кто разрешил в загоне стрелять? Кто вам разрешил бросить загон и не гнать. Кто?

– Мы, это. Я зайца добыл. Вы, наверное, не поняли. – Бахры улыбается преподавателю.

– Хорошо, что не лося. Ох, я с вами разберусь. Берите всё и за мной, – злится на ребят преподаватель. Они молчат и укладывают зайца в рюкзак. Идут к студентам, уже собравшимся после окончания загона.

Те, узнав, что Бахры застрелил зайца, просят показать трофей и поздравляют его с добычей. Он герой дня и вечера. На охотбазе то и дело рассказывает, как одним метким выстрелом уложил зайца на лёжке. Ребята едят варёного зайца и хвалят Бахруддина…

Зачёт о прохождении практики в охотхозяйстве ему так и не поставили. Так как ко всему прочему он умудрился разобрать казённую институтскую одностволку, не снимая с неё цевья, чем испортил ружьё. Но этому Бахры совсем не расстроился. Наградой ему были фотографии, напечатанные и подаренные Валеркой.

– Серия фотографий под названием «Бахруддин и заяц», – сказал Валерка, передавая снимки. – Посылай их, брат, домой, в свою Среднюю Азию, там, я думаю, такого не видели.

– Спасибо, брат!

А зачёт Бахруддин получил чуть позже, где-то через год, как раз перед следующей практикой. Преддипломной.

Каша с мясом

В общежитиях довелось пожить множеству граждан нашей страны. Жизнь родившегося в нашей стране человека начиналась с общежития. Как только ребенок появлялся на белый свет, его помещали на кровать рядом с такими же, только что родившимися детьми. Дальше были ясли, детский сад, школа. Про коммунальные квартиры я не говорю. Даже «отдельная» квартира – и та располагалась, по сути, в общежитии: ведь квартиры на лестничных площадках составляют подъезд; несколько подъездов – дом, то есть то же самое общежитие…

Наша общага Кировского сельскохозяйственного института состояла из пяти этажей, на которых находились комнаты. В каждой комнате были кровати, тумбочки, шкаф и стол. Ещё одно здание институтского общежития было двухэтажным и располагалось в Учхозе (учебном хозяйстве). Мне довелось пожить и в нём. Неплохая деревенская общага – и воспоминания о ней остались самые приятные. В общей сложности я прожил в общежитиях института около шести лет.

Студентам, сдавшим сессию без «троек», от государства полагалась стипендия в размере 40 рублей. Но так как за полученные на экзаменах «тройки» из института всё-таки не отчисляли, то многие из нас старались получить хотя бы эту оценку.