Медвежий угол

Петер потер брови костяшками пальцев.

– Когда?

– Сразу после финала юниоров.

Петер удивленно посмотрел на шефа:

– Ты имеешь в виду завтрашний полуфинал?

Тот невозмутимо покачал головой.

– Если они проиграют полуфинал, Давид не получит эту работу. Правление выберет кого-то еще. Тогда нам, наверное, понадобится еще пара недель.

Мир пошатнулся.

– Ты шутишь? Вы что, хотите вышвырнуть Суне и взять кого-то со стороны?

Голова директора снова качнулась из стороны в сторону. Он открыл пакетик с чипсами и запустил в рот целую пригоршню, а потом стряхнул с пиджака соль.

– Петер, дорогой, не будь таким наивным! Если юниоры выиграют финал, мы привлечем столько внимания, сколько нам и не снилось. Спонсоры, муниципальные власти – все захотят участвовать. Только никаких «почти» правление не признает… посмотри на нас, посмотри на клуб…

Директор снова поспешно всплеснул руками и продолжил говорить, невзирая на потоки сыпавшихся изо рта крошек:

– Давай начистоту, Петер! Ты ведь работаешь сутки напролет не ради «почти», и в спортивные директора тебя взяли не за «почти». Никого не волнует, что парни выложились на все сто, все запомнят только конечный результат. Для основной команды у Давида опыта недостаточно, но если победа будет за нами, то мы на это посмотрим сквозь пальцы. Но если мы не победим… господи… ты знаешь правило жизни: или ты победитель, или ты все остальное.

Генеральный и спортивный директора долго смотрели друг другу в глаза. Больше они ничего не сказали, потому что все и так было ясно. Если Петер не разделяет взгляды правления и спонсоров, то ему тоже найдут замену. На первом месте клуб. Так было всегда.

Каждый из четверых в их семье не был похож на остальных, и хотя Мира больше не напоминала им, что вообще-то Петер сознался в жульничестве, но все же, вспоминая историю с игровым полем для «монополии», она испытывала некоторую… неловкость. С рождения первого ребенка Мира ежесекундно и по любому поводу угрызалась, какая она плохая мать. Ей не хватает понимания, терпения, эрудиции, она дает детям с собой не такие уж вкусные бутерброды, она хочет от жизни чего-то большего, чем быть только матерью. Мира слышала, как другие женщины вздыхают у нее за спиной: «Господи, ты можешь себе представить, она работает на полную ставку!» И сколько она ни пыталась стряхнуть с себя эти слова, ничего не получалось – они приклеились намертво.

Мире стыдно было в этом себе признаться, но работа стала для нее освобождением, там она чувствовала себя на высоте, чего ей никогда не удавалось в роли матери. Даже в самые лучшие дни, в те прекрасные мгновения отпуска, когда Петер и дети играли на берегу, все хохотали и радовались, Мира чувствовала какую-то фальшь. Как будто она этого не заслужила, как будто показывает остальным искусно отретушированное семейное фото.

Работа выматывала и требовала полной отдачи, но все в ней было понятно и логично. Чего не скажешь о родительских обязанностях. Если на работе все делать правильно, то все пойдет по плану, но если ты все на свете делаешь правильно как мать, то вовсе не факт, что не случится ужасного.

Став спортивным директором, Петер очень быстро усвоил одну неприятную истину: им постоянно недовольны. Человеку, который хочет со всеми ладить, принять это крайне тяжело. Именно Суне тогда сказал ему, что не надо бояться: с его способностью к компромиссу он далеко пойдет, к тому же он умеет слушать и принимает сложные решения головой, а не сердцем.

Возможно, в тот момент Суне не мог предвидеть своего увольнения. Возможно, с годами его взгляды изменились. А может, изменился сам Петер, кто знает. Он вышел из кабинета начальника, закрыл за собой дверь и остался стоять, прижавшись лбом к стене. Он знал правило, правило знали все: либо ты часть клуба, либо все остальное.

Только легче от этого не было. Петер знал, что недовольны окажутся все. Как всегда.

В углу на столе в рабочем кабинете Миры тесным рядком стояли семейные фотографии. На одной из них они с Петером в тот день, когда они только переехали в Канаду по приглашению НХЛ. Только сейчас, поставив на стул портфель, Мира заметила свое усталое отражение в стекле поверх фотографии, и засмеялась. Господи, какими они были молодыми. Она только что сдала экзамены на юриста и ждала ребенка, а ему предстояло стать суперзвездой. Все было просто, здесь и сейчас, несколько волшебных недель. Отражение в стекле перестало смеяться – она вспомнила, как быстро поблекли улыбки на фото.