Медвежий угол

- Я думаю, - глубокомысленно заметил Борис, - что сейчас мы отправимся спать, а завтра с утра тебе, Костя, или тебе, Игорь придет в голову умная мысль. А может быть Серега в больнице придумает что-нибудь путевое, он на такие дела мастер. Но, - Боря многозначительно поднял вверх указательный палец, - если вы ничего не изобретете, тогда придется мне браться за дело.

На том и порешили.

Игорю пришлось спать на кресле, так как для Бориса оно было слишком мало, а Потемкин уже обладал определенными правами на жесткий диванчик. И кто знает, если бы не эта скрипящая жесткость, размышляли бы они сейчас о завтрашнем дне? Будь Ворон удачливее, а Константин менее внимателен к своей интуиции, завтрашний день вообще бы не наступил для двух славных мушкетеров.

***

Виктор понял, что не сможет уснуть. Руки дрожали, а поток мыслей разбивался о стену холодного страха. В четыре часа утра еще не начало светать, но предвкушение нового дня медленно разгоняло ночную скуку.

Два часа назад он установил начиненный взрывчаткой почтовый ящик вместо его безобидного собрата в том месте, которое выбрал изобретательный Профессор. Заниматься подобными манипуляциями на центральной улице было страшно, но Виктор решил сыграть пан или пропал. Он боялся признаться себе, что в глубине души, в очень далеком, потаенном ее уголке, сам желал, чтобы его поймали. Тогда не надо будет проводить кошмарное утро в ожидании конца света.

Только сейчас, глядя в сырую темноту, он понял, в какую игру втянул своего верного помощника старый политик. Убийство Президента - это не просто бизнес. Такое дело больше напоминает плевок в лицо миллионам людей, которые связывают с этим человеком надежды на нормальную жизнь, благополучие их семей, достойное будущее детей.

Виктор не любил политику и никогда не пытался разобраться в ней: пусть этим занимаются профессионалы. Для него слово босса означало правду в том виде, в каком ее не увидишь в газетах. Он никогда не задавал себе глупых вопросов: почему так?, как расценивать такие действия?, где польза для государства, а где - для конкретных людей?

- Пусть на вопросы отвечают болтуны: я - человек дела. - всегда думал Виктор.

Хорошие заработки подкрепляли его мнение о себе как об удачливом бизнесмене, пусть не всегда играющем по правилам закона, но кто по ним играет? Законы придумывают сильные мира, чтобы оставаться сильными. Толпа стерпит все, главное, чтобы у нее не было вождя. Поэтому в редких случаях, когда такой вождь появлялся, его или старались купить, или засовывали обратно в толпу. Особо рьяных, не сдающихся без борьбы, просто уничтожали.

Теперь такой вождь взобрался на самую вершину, и расплата неумолимо приближалась.

- Когда стану старым, дела передам тебе, а пока учись, - нередко говаривал босс, и Виктор доверчиво ждал. Босс старел, и все крепче вцеплялся в островок власти, который размывали подводные течения. Старик понимал, что отбиваться от нападения на всех фронтах он не способен, поэтому копил силы для решительного контрудара, накачивал мускулы на разящей руке. И сейчас Виктор, который должен был стать эдаким громом с небес, сидел в своей машине и боялся.

Тихо работал двигатель, печка создавала атмосферу уюта и комфорта.

Мутные капли дождя слезливо бежали по стеклу, не обращая ни малейшего внимания на мужчину, провожающего их печальным взглядом.

Виктор учился много и быстро. Сначала он постиг премудрость исполнителя. Точность и своевременность стали лучшими его качествами. Тогда он только начинал проворачивать небольшие операции, под строгим патронатом сверху, и получая пятьсот советских рублей в месяц, чувствовал себя хозяином жизни.

Потом он научился обкрадывать государство на более значительные суммы. Точность превратилась в мастерство, а своевременность в безукоризненность. У Виктора появился собственный дом, жигуленок, красивая любовница и несколько помощников. Эти молодые люди были также преданы ему, как он своему боссу. И впервые столкнувшись с необходимостью предательства, когда обстоятельства требовали сдать кого-то из шестерок ментам, Смолов долго не мог пойти на такой шаг.

Босс объяснил ему все волчьи законы жизни, корреспондирующие с теорией эволюции, приоритеты личного благополучия над дружбой и прочими абстрактными понятиями, главенство денежного показателя над любым другим.

Виктор учился, и верхом премудрости стало умение убивать. Собственными руками он убивал только дважды, причем в первом случае это была самозащита. Но скольких конкурентов, мелких людишек, сунувших нос в чужое дело, неосторожных партеров, он уничтожил с помощью четко отлаженной машины, которую сконструировал от начала до конца, винтик за винтиком.

Смолов сам стал машиной. Мастерство превратилось в искусство сметать преграды, безукоризненность в беспощадность.

Тогда он считал эти преграды своими камнями преткновения, а врагов босса - своими кровными врагами. И только сегодня все изменилось. Резко и бесповоротно, Виктор понимал это, хотя старался не думать о таких вещах.