Медвежонок Паддингтон за границей

Паддингтон вообще любил суда и пристани, а Сан-Кастильскую пристань в особенности, потому что, хотя ему и довелось попутешествовать, ничего подобного ему никогда ещё не доводилось видеть. Взять хотя бы то, что рыбу здесь ловили очень красивыми голубыми сетями, которые просто радовали глаз, когда их вывешивали на просушку. Да и сами рыбаки выглядели не так, как во всех других местах, потому что носили они не скучные тёмно-синие свитера и резиновые сапоги, а красные куртки и деревянные башмаки, которые назывались «сабо»[21].

Паддингтон мог часами сидеть рядом с Браунами на набережной и следить, как снуют в бухточке рыбацкие судёнышки, уходя за сардинами и возвращаясь с уловом; поэтому-то ему так не терпелось самому поплавать по морю и порыбачить.

Адмирал Гранди уже прибыл на яхту и поджидал своих гостей; когда они показались из‑за поворота, адмирал вдруг передёрнулся и вперил в Паддингтона глаза, сверкавшие стальным блеском из-под косматых бровей.

– Провалиться мне вместе с палубой! – загромыхал он. – Эт-то ещё что такое? Кличешь шторм, а?[22]

– Вы хотите провалиться вместе с палубой, мистер Гранди? – озадаченно переспросил медвежонок, принимаясь с неподдельным интересом рассматривать адмиральскую яхту; вроде с виду она была вполне прочной и надёжной.

– Его, наверное, просто удивил твой костюм, – шёпотом пояснила Джуди, когда адмирал бросил красноречивый взгляд сначала на солнце, а потом на Паддингтонову зюйдвестку.

– Мой костюм? – тут же встопорщился медвежонок, отвечая адмиралу суровым-пресуровым взглядом. – Но ведь это же подарок миссис Бёрд!

Спохватившись, адмирал галантно протянул миссис Бёрд руку.

– Добро пожаловать на борт, мадам! – рявкнул он. – Ежели не то сказал – извините. Прошу. Сначала – женщины и медведи. Если хочешь, мишук, будешь вперёдсмотрящим, – добавил он, когда Паддингтон вскарабкался по трапу. – Ступай на нос и слушай мою команду.

Паддингтон вскинул лапу к зюйдвестке и помчался на нос. Он не совсем понял, что должен делать вкомодсмотрящий, тем более что никакого комода на носу не оказалось, однако лишний раз порадовался, что не забыл прихватить свой театральный бинокль, и, поднеся его к глазам, несколько минут деятельно осматривал горизонт.

Не хотелось ему огорчать миссис Бёрд, которая положила столько труда на его морской костюм, но, честно говоря, он уже пожалел, что не послушался адмирала Гранди и не отложил примерку до ближайшего шторма. Во-первых, день был довольно жаркий, во-вторых, штаны оказались великоваты и всё время сползали, так что приходилось придерживать их одной лапой, что очень мешало вперёдсмотрению.

Внезапно в его размышления вторгся зычный крик, долетевший откуда-то с кормы:

– Вперёдсмотрящий, готовсь!

Адмирал как раз закончил осматривать яхту перед отплытием.

– Гляди на флюгер![23] – проорал он затем, указывая на треугольный флажок, развевавшийся на верхушке мачты.

– Показывает, куда ветер дует, – пояснил он миссис Бёрд, которая уселась на корме, загородившись зонтиком. – Очень важная штука!

– Эй, внизу! Подтяни концы![24] – крикнул он мистеру Брауну – тот уже убрёл куда-то в каюту. – Вперёдсмотрящий! Медведь! Отдать швартовы![25]

Паддингтон, безотлучно стоявший на носу яхты, от адмиральских воплей окончательно запутался. Плавать под парусом оказалось куда сложнее, чем ему казалось поначалу.

Во-первых, он не понял, кому он должен отдать котов, да и где этих котов взять для начала. Никаких котов нигде не было, только чайки, да и те по большей части мирно дремали на воде.

Во-вторых, адмирал велел ему подтянуть штанцы.

Этому распоряжению Паддингтон и вовсе удивился, потому что, хотя штаны его действительно сползали всё ниже и ниже, он никак не думал, что кто-нибудь это заметит; торопясь исполнить приказ, он схватил первую попавшуюся верёвку и принялся обматывать её вокруг пояса.

– Все наверх! – взревел адмирал. – Ставлю парус! Нет ничего лучше парусного судна! – продолжал он довольным тоном, не переставая тянуть верёвку. – Терпеть не могу все эти моторные посудины!

– А ведь и правда чудесное зрелище, – согласилась миссис Браун, когда огромное белое полотнище упруго выгнулось на ветру; впрочем, она тут же осеклась и испуганно уставилась на адмирала.

– В чём дело? – спросила она.

– Куда это ваш косолапый приятель запропал? – поинтересовался адмирал. – Уж не за борт ли свалился?

– Господи помилуй! – ахнула миссис Бёрд. – Куда он действительно мог подеваться?

Брауны перегнулись через борт и уставились в воду, но Паддингтона там не было и в помине.

– Пузырей не видать, – заметил адмирал. – А что не слыхать ничего, это понятно, эк эти олухи галдят на берегу, тут и сирены-то пароходной не услышишь, не только медвежьих воплей!

Брауны оторвали глаза от моря. Адмирал не ошибся – на берегу действительно стоял страшный гвалт. Чуть ли не все рыбаки на пристани отчаянно махали руками, и некоторые при этом указывали куда-то в небо.

– Тысяча чертей! – взревел адмирал, подскакивая и заслоняя глаза от солнца ладонью. – Вон он где! Висит, как корзина, на верхушке мачты!