Мэджик юзеры

Снова, как и при появлении рябчика, Игорь не успел подумать ничего осмысленного. Его рука дернулась, из под ногтей вылетели почти невидимые стрелки магии. Они беззвучно, радужно отсверкивая пронеслись через поляну и из плеч, морды, груди кабана брызнули киноварные фонтаны крови. Зверь открыл пасть, хлынула исходящая паром кровавая пена, подогнул передние ноги и ткнулся рылом в красный снег. Это было как-то нереально, по мультипликационному, по миядзаковски красиво. А больше в этот день ничего красивого не было.

Потому что кабан — не рябчик, ощипать его не выйдет. Свежевать тушу, Игорю было нечем и он разорвал ее на части ревущими иссиня-черными молниями. Руками нарвал из остывающих останков мяса, стараясь выдирать крупные узлы мышц. Помогая себе зубами отделял их от сухожилий и всячески избегал мест, измазанных содержимым кишок и желудка, а равно и собственно внутренностей, даже таких лакомых, как сердце и печень. Подцепить свиного цепня совершенно не хотелось.

Мясо Игорь оттащил к речушке (он всегда старался ночевать рядом с водой, ведь налить ее в запас было некуда), промыл и вскоре набивал себе живот парным, но хорошенько прожаренным мясом. Разумеется, даже при том, что он "обработал" лишь малую часть туши, сырого мяса осталось неизмеримо больше чем он смог пожарить и съесть сразу.

Обозрев "излишки", Игорь подумал, что впервые у него есть запас еды, а стало быть можно несколько дней никуда не ходить. Он подвесил мясо повыше на дерево на петле из прута. И хоть был сыт по самое горло, захотел какого-нибудь изыска. Поглядел на качающееся мясо и вспомнил, что видел вечером неподалеку большую светящуюся гнилушку. Отыскал бревно и с удовольствием убедился, что оно изнутри выгнило полностью, превратившись в толстую ветхую трубу. Оттащил его к высокому берегу речки, палкой выкопал в склоне берложку и соорудил, установив трубу вертикально, простенькую коптильню.

Развел под трубой дымный костер, накидав на крупные смолистые обломки пихты (или все-таки лиственницы?) мха и веток боярышника. Разморозил успевшее остыть и схватиться льдом мясо, как мог его измельчил и опустил в трубу на упругой ветке рябины. И лег спать посреди дня, абсолютно не чувствуя холода.

Двое суток провел Игорь возле своей коптильни, перемежая тренировки с поддержанием костра и заменой прокоптившегося мяса на сырое. И, конечно, лакомясь "хамоном".

— Желудями парень, ты конечно не баловался — говорил Игорь покойному кабану, разжевывая жесткое ароматное мясо — и в севильский "музей ветчины" тебя бы не взяли, но все равно — большое тебе спасибо.

А еще через день, Игорь наконец ощутил то, чего ждал уже давно. Он почувствовал, как зачерпывает всем телом магию, чтобы преобразовать ее в цвета и блеск, в силу и огонь. Как рыба чувствует боковой линией движение воды, так он начал ощущать невидимые потоки, свивающиеся вокруг него и ждущие чтобы он зачерпнул их и превратил в молнии и искры.

Когда Игорь, спускался с дерева, где проводил очередной и, судя по состоянию аккумулятора скорее всего последний "сеанс связи", он обнаружил, что интимность его робинзонады нарушена. Возле дерева стояли двое вооруженных мужчин и смотрели на него.

Глупо было бы начинать беседу обхватив руками и ногами холодный ствол и Игорь спрыгнул на землю. Отряхивая руки, он кивнул и сказал:

— День добрый.

— И тебе того же. — ответил звериного вида мужчина в зимнем камуфляже. Его спутник, одетый в давно, как полагал Игорь, исчезнувшее облачение — черную телогрейку без воротника и сварщецкий подшлемник, промолчал, но протянул руку для пожатия.

Руку Игорь пожал и представился. "Воха", представился в ответ телогреечник. — Присядем?

И первым опустился на припорошенный снегом пихто-лиственничный ствол — жертву ветровала, предварительно обмахнув его снятым с головы подшлемником. Обнаженная голова оказалась седой, с изрядной плешью посередке. Игорь присел на другом конце бревна, а зверовидный и, пока безымянный в камуфляже остался стоять.

— Садись к нам, Двойной. — махнул рукой Воха. Тот подошел со стороны Игоря и сел, вынудив того подвинуться на середину бревна. Игорь искоса смотрел на него, особенно на потертый СКС с веревкой вместо погонного ремня, который Двойной положил себе на колени. Очень ему не нравилось, что ствол смотрит в его сторону. И еще больше не понравилось то, что Воха, на которого он ненадолго перевел взгляд, положил свой карабин — близнец карабина Двойного, аналогичным образом.

— Чего промышляешь, земляк?

— Ничего, — чуть дрогнувшим голосом ответил Игорь, — а вы?

— Вот я смотрю, что что-то не то ты промышляешь. Один тут, что ли?

— А зачем мне еще кто-то?

— Знаешь, что у Суровской балки было? Там один тоже промышлял не то. Не из ваших?

— Из каких "наших"? — с некоторым, недопустимым в такой беседе раздражением поинтересовался Игорь. Но уж больно ему не нравился этот состоящий из одних вопросов разговор. Первый страх прошел, Игорь вспомнил, кто тут на самом деле самый страшный. Карабины там, камуфляжи, это все по-нынешним временам несерьезно.

— Да ты отвечай по-форме! — подал голос Двойной.