Мэджик юзеры

— Да и кутак с ним! Там золота-то — две шапки. И уж, прости, внучок, не кровью та карта нарисована. Говном! Не хотел тогда при матери твоей говорить, она б стирать кинулась.

— Дед, послушай, чего скажу.

Не стараясь выбирать слова, все равно не угадаешь, Игорь рассказал деду, какая неприятная сложилась ситуация. Тот, сперва покричал, поупирался. Помянул Левку Задова и Марка Спектора. Но в конечном итоге смирился, вытребовав себе катер "на марлина ходить" и отдельного слугу негра — помогать с наживкой.

— Дед, ты ж сроду не рыбачил!

— А не на кого было, на мокрую охоту ходить! Не сикильдявок же, удить. А марлин-то, он ого! Опять же, тарпон. И акула-молот.

Обещав деду любой молот по его желанию, Игорь осведомился: — Все ехать готовы? Паспорта есть? Загран?

Дедовский оказался просрочен восемь лет как. И девственно чист — забыли деда попутешествовать, хотя когда-то обещали.

— Ладно, послезавтра будет. Арсен займется. А пока, со мной побудешь, баек расскажешь. А то не дай бог помрешь, а я оказывается половину твоих геройств позабыл, с тех пор как ты меня ими в детстве засыплял. Вы же, почтенные родители, собирайте зубные щетки и излюбленные предметы, весом не более чем по двадцать кил на лицо. Полетите на Кубу, там вас встретит Дима. Оттуда в Мексику, есть у нас тропка накатанная. Там Стив подберет и дальше вами займется. Может, на столе покатает. А мы с дедом догоним.

***

— Знакомьтесь, — сказал Игорь, кивнув обитателям "сквота". — Мой дед…

— Роман Кантемирович! — опередив внука, провозгласил дед, одновременно стукнув внука по щиколотке клюкой. Игорь, в изумлении уставился на него.

— Кто ж, в подполье, настоящие имена говорит! — драматическим шепотом, свирепо вращая глазами, заявил дед — да и не такое уж оно ненастоящее: у меня на него два партбилета. Один эсерский, другой кадетский. Только фамилии разные.

— Ох. Может, разденешься, тапки обуешь? — спросил Игорь и, обежав взглядом комнату, заметил что сестры хихикают в кулачки, а Катушка смотрит на деда открыв рот. Какая-то из спасенных им женщин, дама более чем зрелая, делала тоже самое, в точности повторяя выражение Катушкиной мордашки, несмотря на полувековую разницу в возрасте.

— Некогда, внучок, расхолаживаться. Веди меня к пулеметам. Глаза мои, конечно сдали, но ленту подавать смогу. А сдюжу, так и заменю тебя, когда басмачи твою головенку шашкой развалят до седла. Не слушаешь деда-то, каску не носишь! — На этих словах, дед грозно взмахнул клюкой. Но попорченные артритом пальцы разжались и палка взлетела к потолку, откуда грянула внуку на голову, как та самая шашка.

Теперь уже все, кто слышал дедов пассаж, из вежливости прикрывая лица, всхлипывали и гудели наливаясь багрянцем, в попытках сдержать смех. Игорь, ухватил пращура за бока и увлек его на чердак, зло оглянувшись назад, когда услышал, что кто-то, не выдержав рассмеялся в голос.

— Почтенный старец, что за ботизы? Не могли же тебя маразм с Альцгеймером догнать, пока мы от аэропорта ехали? Мы ведь, быстро ехали!

Дед, привстав на цыпочки, взъерошил Игорю волосы и мягким нажимом усадил на стул. Придвинул себе другой и уселся верхом, сложив на спинке руки. Опер на них подбородок, улыбнулся.

— Гошка, когда ты головенкой своей лохматой думать о других начнешь? Тебе вон, всегда все хрен по деревне, а и то сегодня нервничаешь да дергаешься. А тут тетки с детками. Страшно им, вон как закаменели, когда мы в дом вошли. Успокоить их надо, расслабить. С каждым поговорить по душам… этого я не умею, да и остервенею быстро, характер не тот. А клоунаду учудить — с нашим удовольствием. Оно и вернее. Были вот у нас два брата гагауза, когда мы бронепоезд врангелевский на железке заперли. Могли вот как: один пердит, другой рыгает, а все вместе выходит будто старики ругаются. Скотство, но смешно так, что даже один балтиец в голову раненый так веселился, что боли не замечал и помер радостный.

Дед замолчал, а когда впечатленный и задумавшийся внук ушел, тихо добавил: — Ван вот только, китаец-доходяга… Послушал гагаузов, да и лег на рельсы с наганом. Родителей вспомнил. Вышиб себе мозги через висок, а бронепоезд его потом скотоотбойником под насыпь скинул. Но тут уж, не угадаешь.

***

Яша нашел Игоря сидящим в одиночестве на кровати. Поджав под себя ноги, он вертел в руках дедову клюку. Именно клюку, так как никакого изящества, которым должна обладать трость, в ней не было. Толстая лакированная палка, увенчанная латунной конской головой. По такому краткому описанию, ее вполне можно было бы все же признать тростью, но… Толщиной сантиметра четыре, треснувшая и стянутая полоской железа. Лак, где облез, где потрескался. Латунь неровная, в царапинах, а конь послуживший моделью — урод: уши разные, между ними ржавая гайка торчит, зубов нет, глаза выпучены и сползли к переносице, которую знавший в конских статях толк дед, называл "храпом". И разношенная блямба красной резины, прибитая мебельным гвоздем.

Присев рядом, Яша с любопытством посмотрел на друга. Кивнул на палку, когда Игорь поднял на него взгляд.