Мэджик юзеры

Утром еще болтало, но к полудню море стихло. Пусть и не такое безмятежное как при отплытии, но все равно, такого буйства как ночью, оно себе уже не позволяло. Катушка наотрез отказавшаяся выходить на палубу, проводила все время в трюме, с тапиром. Зверь, также сильно как и она переживавший коварство моря, испуганно зыркал черными ягодками глаз, льнул к девочке и позволял трогать нос. Лера опасалась, как бы он не придавил ребенка бочкой своей туши, но Бак успокоил ее, рассказав, что тапир родился в неволе и привык иметь дело с людьми, даже с совсем маленькими. Все же, Лера погрозила обоим боякам кулаком, обоих же погладила и вернулась наверх, где Робин и Рита устраняли последствия шторма.

Работы было — трех коней извалять можно. Клетки пострадали не сильно, так, кое-где погнулись, да поилки повышибало. А вот состояние их насельщиков, к счастью больше моральное, нежели физическое, было из рук вон. Многие птицы грустили, отказывались есть и сидели мрачно нахохлившись. Попугаи, охрипшие больше обычного, с жалостными криками выщипывали себе перья. Из обезьян, стоически восприняли происшедшее только крупный самец-ревун да пара коат. Сидя посреди клетки, он молча и неодобрительно смотрел на своих самок и детеныша, метавшихся и визжащих. А коаты спали прижавшись к сетке, правда нервно вздрагивали и поводили в воздухе своими длиннющими руками. Остальные переживали гораздо сильнее. Саймири бранились между собой, кричали и впадали в истерику, едва кто-то приближался к их клетке. Капуцин обделался и сидя в куче нечистот, хлопал себя по лицу перемазанными ладошками. Дурукули, мало того, что не спали днем, как положено, они же были единственными, кто претерпевал кроме душевных мук, еще и телесные. Их клетка была сильно повреждена и ее обломки ранили обезьян. У одной из самочек был длинный порез вдоль спины, другая, с окровавленной головой, баюкала руку с распухшими пальцами.

С самыми маленькими — совсем беда. Мармозетки и сагуины, лежали чуть живые и только немногие из них реагировали на происходящее вокруг. Крошек бил озноб, большинство, похоже перенесли сердечный приступ и уже отходили. Не от приступа, а в лучший мир, к сожалению. Едва увидев это, Лера шепнула Рите: — Отвлеки Робин!

Когда Робин отошла, Лера сгребла обезьянок в охапку и прижала едва теплые комочки мокрого меха к себе. Игрунки тут-же заверещали и по-возвращении в клетку, бойко выстроились в цепочку, чтобы привести в порядок шерсть друг на друге. Львиный тамарин взбодрился до такой степени, что куснул Леру за щеку и, усмыкнув в клетку, вытаращил на девушку глаза и разинув рот, предъявил длинные нижние клыки. Каллимико, напротив отнеслась к Лере благосклонно и взбежав по ее голове, подставила солнцу курносую мордашку.

Водворив всю пеструю мелочь в клетку, Лера оказала помощь дурукули, для вида возясь с ватными тампонами и перекисью. Робин вскинула брови обнаружив, что раны и порезы исчезли бесследно, но спрашивать ни о чем не стала. Только поблагодарила Леру и попросила ее помочь подняться на палубу Лерою — отличному столяру и слесарю, который в два счета привел искореженные клетки в порядок.

Управившись с работой, девушки уединились на корме. Рита остервенело жевала жвачку, а Лера просто старалась продышаться после звериного амбрэ, которое облаком висело вокруг клеток.

— Рит, ты не хочешь помыться?

— А что, как из жопы?

— Практически.

Рита провела пальцами по лицу, принюхалась.

— Ну так, а еще бы. Я уж не разберу, чьего дерьма на мне больше, птичьего или обезьянского.

— Так и пойдем, я капитана попрошу, чтобы придумал где тебя отмыть.

— Не, потом. Я что-то так упахалась, что и мыться в лом. Тебе-то что, в основном колдовала, да гнутые железки разгибала. А это, с твоими лапами не штука. Вот, кстати, про колдовство твое. Я тут думала: прикольно бы было так, чтобы ты могла здоровье только перекачивать, а не запросто так дарить. Ну, чтобы одного вылечить, надо другого уморить.

Лера с возмущением плюнула за борт.

— Рит, ну ты чего говоришь-то? Что тут прикольного, этого ж ужасное дело! Я бы на таких условиях только у себя отнимать согласилась, да и померла бы вскоре. В чем прикол?

— Так… — неопределенно пошевелила пальцами Рита, — Как бы, справедливость и все такое.

— Все, пойдем помоемся и пообедаем. А то кроме бутербродов и ханки, ничего путного уж сколько времени в рот не брали. Интересно, чем на корабле кормят, макаронами по-флотски?

— Ага. И пляшут "Яблочко".

Оказалось, что пища на судне сносная, но не более. Лера подумала было предложить коку свою помощь, но так и раздумала. Сил не было.

***