Мэджики любви. Ключи от тайной двери

Дворец Крэнка из бело-розового мрамора, украшенный витыми аквамариновыми колоннами, поражал роскошью и великолепием форм и красок.

Еще большее удивление вызывал у заезжих гостей огромный сад, окружавший дом Крэнка.

Вдоль песчаных дорожек возвышались причудливой формы каменные рыбы, животные и птицы, которые переливались на солнце всевозможными цветами – от прозрачно-жемчужного до насыщенного фиолетового. Ели из сверкающих изумрудов, розы с лепестками из темно-красных рубинов и маленькие сапфировые колокольчики были окружены живыми цветами и деревьями, привезенными из разных концов света.

Благодаря такому необычному сочетанию живой и искусственной природы казалось, будто ты очутился на границе миров, между добром и злом, иллюзией и реальностью. Казалось, что волшебные творения Крэнка вступили в противоборство с созданиями природы, чтобы доказать свое превосходство.

Каждый побывавший здесь гость испытывал удивление и восторг при виде такого восхитительного чародейства. Здесь правила бал иллюзия!

А вот сам создатель этого чуда не мог полностью насладиться красотой своих творений. С каждым новым шедевром, бросающим вызов природе, для чародея все больше и больше меркли земные краски, цвета бледнели и становились все тусклее и тусклее. Однажды, когда Крэнку удалось изобрести эликсир бессмертия, весь мир вдруг стал серым.

Всемогущий чудотворец, ранее поражающий гостей небывалыми энергией и бодростью, потеряв возможность видеть цвета, постепенно превратился в унылого и лишенного всяких желаний человека. Серый цвет постепенно проник в его душу и прочно завладел его мыслями, не оставив ни одной яркой мечты.

Как-то ночью, утомленный однообразием серо-тусклого лунного неба, Крэнк все же решился нарушить свое уединение. Велев подготовить экипаж, он доехал до центра города и пошел по маленькой улочке, двигаясь к окраине. В самом конце улицы маг еще издали заметил картину, заставившую его ускорить шаг.

Прямо в круге света, отбрасываемого уличной лампой, прижавшись спиной к фонарному столбу, стояла девушка в развевающемся на ветру ярко-красном платье из тончайшего шелка. Ее черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, были украшены небольшими рубиновыми звездами. Крэнк остановился в двух шагах от незнакомки, боясь спугнуть прекрасный ночной мираж. Девушку, казалось, совсем не волновал сильный ветер. Она как зачарованная смотрела на Луну и счастливо улыбалась. Маг перевел взгляд на небо, но не увидел ничего необычного. Круглый лунный диск, подвешенный в небе, словно смеясь над Крэнком, изливал на землю все тот же однообразный уныло-серый цвет. Взглянув вновь на девушку, чародей еще больше удивился яркости ее наряда. Красавица казалась Крэнку чудесным видением. Давным-давно он не видел уже такой насыщенный красный цвет! Маг, тихо повторяя: «Это судьба!», опустился на колени и предложил незнакомке руку и сердце.

Оказалось, что девушка не помнила, как ее зовут, и не знала, как оказалась здесь. Однако предложение Крэнка, как и его появление, ее почти не удивили. Улыбнувшись, она согласилась поехать с магом, если тот согласится выполнить одно небольшое условие.

Крэнк должен навсегда смириться с тем, что девушка носит одежду только красного цвета, и каждый раз в полнолуние будет позволять ей одной выходить из дому посмотреть на Луну. Крэнк без колебаний согласился со столь необычной просьбой, назвал незнакомку Мунлит[5] и повез в свой великолепный дворец.

Сразу после обручения Крэнк и Мунлит выпили эликсир бессмертия, намереваясь прожить вместе не короткую человеческую жизнь, а нескончаемую вечность, и поцелуем скрепили свои намерения.

Любовь к Мунлит преобразила мага, и земной мир вновь открылся перед ним во всем его удивительном разнообразии красок.

Во дворце снова стали устраивать торжественные приемы, танцевальные и музыкальные вечера, гости играли и веселились, беседовали друг с другом.

Крэнк и Мунлит почти не расставались, проводя вместе восхитительные часы, и ничто, казалось, не могло помешать их безграничному счастью. Крэнк так любил свою суженую, что каждый час без Мунлит превращался для него в столетие. Любовь полностью изменила жизнь чародея, но серый мир недавнего одиночества все же оставил след в душе Крэнка, и страх потерять Мунлит постепенно набирал силу.

Крэнк стал видеть соперника в каждом приближающемся к Мунлит мужчине и в конце концов запретил ей разговаривать с кем-либо из гостей, а затем и вовсе отменил все приемы и перестал рассылать приглашения гостям.

Такое ограничение свободы совсем не расстроило Мунлит, ей вполне хватало общества Крэнка и внутренней связи с Луной.

В полнолуние, выйдя на террасу и устроившись поудобнее в кресле, она часами смотрела на небо и, возвращаясь под утро, засыпала с безмятежной улыбкой на устах. А Крэнк, мучительно тоскующий в ожидании утра, стал ненавидеть полнолуния и думал только о том, как бы избавить Мунлит от ее непонятной привязанности к Луне и преданности небу.