Мефистон. Поход к Неумершим

— За Императора и Сангвиния! — воскликнул он, не оборачиваясь.

Последовал еще один залп из гаусс-оружия, и Кровавые Ангелы исчезли из виду, накрытые покровом пыли и дыма.

— За Императора и Сангвиния, — повторил Серват и повел своих людей дальше.

К тому времени как они добрались до командной рубки, там уже развернулась настоящая битва. Воины вошли в помещение на уровне чуть выше командного помоста и увидели, что он завален трупами кровных рабов и адептов. Большинство сервиторов обмякли в своих каменных люльках: из их смертельных ран сочились кровь и дым. Лишь немногие сидели, склонившись над экранами и усердно работая за руническими панелями; возникавшие на дисплеях глифы ненадолго озаряли их красивые позолоченные маски.

Ни Мефистона, ни Рацела нигде не было видно, но другие Кровавые Ангелы лежали, сжавшись на ступеньках. В дыму их едва можно было разглядеть, но все же становилось ясно, что они мертвы: у них отсутствовали части тел, блестящие внутренности вываливались из аккуратно разрезанных сегментов силовой брони. Серват вздрогнул при виде павших братьев. Орден не мог позволить себе таких потерь. Он знал всех этих воинов по именам: Меркато, Акутус, Кастор, Маркья. Герои все и каждый. Они пережили столетия войны, чтобы умереть здесь, на мостике собственного корабля.

Рубка «Клятвы на крови» представляла собой куполообразный зал, разделенный двумя подвесными переходами, которые расходились от центрального командного помоста в форме капли крови. Одна сторона купола была завешана большими церемониальными знаменами, прославляющими каждую из многочисленных битв с участием фрегата, а другая служила окном к звездам. Сейчас, однако, крупный стеклянный свод отражал бушующее под ним пламя, и все же сквозь дым Серват мельком различил картину снаружи: десятки некронских судов кружили над «Клятвой», словно падальщики над раненым зверем, и посылали ослепительный шквал разрядов в накренившийся фрегат.

На мостике обстоятельства складывались не лучше. Большие участки двух проходов были срезаны и упали на нижние уровни, а оставшиеся заполняли некроны-воины. Два отделения Кровавых Ангелов удерживали оба прохода, непрерывно поливая огнем из болтеров неумолимо наступающих ксеносов, грамотно используя затор в узком месте и сбивая передние ряды противника в пустое пространство внизу.

Многие Кровавые Ангелы на этих подвесных дорожках получили ранения; отстреливаясь, некоторые спотыкались о трупы кровных рабов, что погибли, пытаясь им помочь.

— Агорикс! — рявкнул Серват по воксу, кивая на проходы.

Сержант отсалютовал, принимая приказ, и побежал через командный помост. Он направился к одному проходу с двумя солдатами своего отделения, а остальных отправил в сторону другого. Прямо на ходу бойцы Агорикса посылали в некронов сгустки плазмы.

Изумрудные лучи опять захлестали по стенам, взрывая экраны и прорезая пласталь. Рабы пригнулись и закрыли лица, но Серват, не обращая внимания на отскакивающие от брони обломки, подошел ближе.

— Сохраняйте нынешний курс, — сказал он.

Кастуло вытер кровь с лица, выпрямился и выполнил воинское приветствие.

— Да, мой господин. Как прикажете. Хотя этот курс ведет нас в самое сердце вражеского флота. — Воин показал на огромное круглое окно, занимающее одну сторону командного мостика. — Мы направляемся к планете, где они появились.

Серват собирался задать еще вопрос, когда увидел что-то приближающееся сквозь дым с дальней стороны командного помоста. Какое-то мгновение он не мог разобрать очертаний, но потом понял, что это пара громадных тенистых крыльев. В темноте как будто садился гигантский орел. Дурное предчувствие скрутило желудок Сервата. И хотя он был воином Адептус Астартес, не знающим страха, лейтенант сделал несколько шагов назад, когда тень приблизилась, и его сердце бешено заколотилось. Тьма, окружающая крылья, полнилась иными формами. Мрак сгущался и образовывал свернувшихся кольцами безликих существ, бурлящих и вращающихся в дыму. На палубе вырастал огромный теневой столб из этих невесомых и бестелесных созданий.

Побелевшие от страха кровные рабы попятились от панелей управления.

Затем крылья и тени расступились, и из дыма с гордо воздетым подбородком появился Мефистон, сжимающий в руке меч. Следом за ним возник лорд Рацел, и невольники распростерлись на палубе при виде двух могучих героев.

Мефистон прошел мимо Сервата и первого помощника Кастуло и навис над одним из сервиторов в нишах управления. Он изучил показания на экране, пробормотал несколько слов и пробежал пальцами по клавиатуре. По экрану поползли колонки данных: миллионы рунических символов прокручивались слишком быстро, чтобы за ними поспевали глаза смертных, но Мефистон читал их все. После он нажал несколько клавиш, и дисплей очистился, но перед лицом старшего библиария зажглась голографическая проекция планеты. Он рассмотрел ее, кивнул и повернулся к Рацелу.

Сражение на подвесных дорожках стало еще яростнее, и Мефистону пришлось повысить голос, чтобы его услышали.