Мефодий Буслаев. Лёд И Пламя Тартара

Люди постоянно тщатся сочетать небо и ад. Они считают, что на самом деле нет неизбежного выбора и, если хватит ума, терпения, а главное – времени, можно как-то совместить и то, и это, приладить их друг к другу, развить или истончить зло в добре, ничего не отбрасывая. Мне кажется, что это тяжкая ошибка. Пути нашего мира – не радиусы, но которым, рано или поздно, доберешься до центра. Что ни час, нас поджидает развилка, и приходится делать выбор. Я не считаю, что всякий, выбравший неверно, погибнет, он спасется, но лишь в том случае, если снова выйдет (или будет выведен) на правильный путь. Если сумма неверна, мы исправим ее, если вернемся вспять, найдем ошибку, подсчитаем снова, и не исправим, если просто будем считать дальше. Зло можно исправить, но нельзя переводить в добро. Время его не врачует. Мы должны сказать «да» или «нет», третьего не дано.

Клайв Льюис

Пауза затягивалась. Аня и Эдя Хаврон разглядывали Мошкина и Чимоданова. Те в свою очередь изучали их. Ната шныряла за спинами учеников мрака в самых растрепанных чувствах. Ей не удавалось установить власть над гостями, что ее жутко бесило.

«Ничего... посмотришь ты на меня! Не знаю, что я с тобой сделаю, но ты запомнишь это надолго!» – мстительно думала она, косясь на Эдю.

Однако Эдя избегал ее взгляда. Более того, подчиняясь инстинкту, который выработался у него со времен общения с Трехдюймовочкой и полуночными ведьмами, он пошарил по карманам и надел темные очки. Это сделало Нату бессильной. Без прямого контакта с глазами ее магия не действовала.

Магия вообще штука капризная. Стоит появиться минимальному ограничению, и она моментально перестает работать.

«И о чем с ними говорить? Как им объяснить, зачем мы сюда пришли, если я сам этого не знаю?» – подумал Эдя, разглядывая меч в руках у высокого подростка и боевой топор у его приятеля.

– Играем в мушкетеров? – спросил Эдя навскидку.

Мошкин вежливо улыбнулся. Мушкетеры как род войск были созданы, чтобы стрелять из мушкетов. Шпаги – больше для шашлыков и для гвардейцев кардинала в понимании Дюма. Опять же – перепутать меч и шпагу может только тот, чей интеллект залегает ниже паркета.

– Два пьяных ежика в лесу пилили крокодилом колбасу, – вдруг произнес Чимоданов.

Это произошло неожиданно для него самого, поскольку Петруччо особо не стремился это озвучивать. Он вечно выдумывал дурацкие стишки, причем в самое неподходящее время.

– А почему не убили ломиком? – спросил острый на язык Эдя.

– Кого не убили ломиком? – не понял Чимоданов.

– Два пьяных ежика в лесу убили ломиком осу, – предложил Хаврон. В нем с детства томился поэт заборного жанра.

Чимоданов хихикнул. Впервые он встречал человека, кому было интересно его словотворчество.

– Осу нельзя убить ломиком, – сказал он, опуская боевой топор.

Мошкин, следуя его примеру, опустил меч, после чего тот незаметно испарился из его рук.

– Тогда и пилить крокодилом нельзя, – заметил Хаврон.

– Можно. У него зазубрины на спине.

– Пусть так, – миролюбиво согласился Эдя. Он уже заметил, что у него налаживается контакт с ершистым подростком. – Тогда вот: два пьяных ежика в лесу взорвали динамитом колбасу.

– Про динамит лучше не упоминать, – голосом ослика Иа, на глазах у которого застрелили из обреза Пуха и Пятачка, произнес Мошкин.

– Почему?

– Не на всех членов нашего дружного коллектива слово «динамит» действует в правильном ключе, – сказал Мошкин и грустно оглянулся куда-то в недра комнаты.

Неожиданно Аня отстранила Мошкина и быстро прошла в комнату. Ее не останавливали. Ученик стража, даже начинающий, всегда умеет отличить, когда человек делает что-то сам, а когда его ведет направляющая рука. Возле красного чемодана Аня присела на корточки. Коснулась его. Отдернула руку. Ее лоб покрылся испариной.

– Это здесь! – сказала она уверенно.

Ната и Мошкин переглянулись, а Чимоданов смутился.

– Нн-но! Подчеркиваю! – произнес он громко, но что именно ему хотелось подчеркнуть, так и осталось неизвестным.

– Что здесь? – спросил Эдя.

Аня молча отщелкнула замки. Чимоданов. опомнившись, попытался удержать ее руку, но неожиданно отступил назад. Аня подняла крышку.

Любопытная Ната раньше Ани заглянула в чемодан и хихикнула. На дне лежали несколько глиняных черепков и мужской ботинок с обгоревшим носком. Эдя взял ботинок за шнурок и вытя-нул его из чемодана. Ботинок как ботинок Дорогой, из хорошей кожи.

– Миленько! Может, это ботинок-бумеранг, который, если кинуть его в кого-то, возвращается к хозяину? – тоном профессиональной язвочки поинтересовалась Ната.

– Боюсь, что к хозяину он уже не вернется, – сказал Эдя, принюхиваясь.

Из ботинка тянуло тленом. Хаврон уронил ботинок в чемодан и захлопнул крышку. Петруччо поспешил защелкнуть замки. Его пепельное лицо мало-помалу оживало, перебирая цвета: сиреневый, фиолетовый, пока, наконец, не стало розовым.

– Мы пришли сюда из-за ботинка? – спросил Эдя у Ани.

Аня медленно покачала головой.

– Из-за ботинка? Нет... не знаю...

– И что мы искали, ты тоже не знала? – Нет.