Мег. Дьявольский аквариум

– Первые догадки относительно того, что действительно лежит под Филиппинской плитой, возникли у доктора Марена после изучения данных всесторонних исследований котловин Сикоку и Паресе-Вела, проведенных еще в тысяча девятьсот семьдесят девятом году. Двое геологов, доктор Мрозовски и доктор Хайес, обнаружили неровности океанической коры и магнитные аномалии на востоке этих бассейнов. И уже позднее исследователи из Сиднейского университета доложили о наличии аномалий в основании котловины Паресе-Вела, сложенном осадочными породами.

– А что за аномалии? – интересуется Джонас.

– Несоответствия геологическому возрасту. Причем весьма существенные. Если северная часть восточной котловины, Сикоку образовалась менее тридцати миллионов лет назад, то возраст базальтовых пород, извлеченных из котловины Паресе-Вела, судя по их геохимическим характеристикам, сто пятьдесят миллионов лет, что соответствует раннему меловому периоду. И это наводит нас на мысль, что дно Паресе-Вела на самом деле в действительности является частью шельфа древнего моря, возникшего двести семьдесят пять миллионов лет назад, когда две континентальные плиты разъехались, а магма образовала кору, постепенно распространившуюся на восток, где на глубине примерно семь тысяч футов столкнулась с Западно-Марианским хребтом. Хочу напомнить, что это пока лишь рабочая теория, подкрепленная, однако, большим массивом данных доктора Марена. Но здесь гораздо более важным является именно то, что доктор Марен обнаружил под бассейном… обширное древнее море, которое в течение сотен миллионов лет было изолированно от Тихого океана.

– Эй! Не так быстро. – Мак разглядывает батиметрическую карту. – Допустим на минутку, что я пятиклассник. – Насколько я понимаю, вы хотите сказать, что вот это океанское ложе, – он показывает на котловину Паресе-Вела, – не настоящее ложе, а всего-навсего шельф: потолок из вулканических пород, расположенный в тысячах футов над истинным океанским дном. А под этим шельфом находится древнее море, изолированное от Тихого океана, где, насколько я понимаю, по мнению Марена, сохранилась жизнь. С какого периода? Вы сказали, датируемого парой миллионов лет?

– Возможно, даже девонским периодом.

– Значит, девонским? – Мак смотрит на Джонаса. – Ну а если точнее, сколько это лет, мистер Пибоди?

– Около трехсот двадцати миллионов лет.

– О… Всего-навсего?

Доктор аль-Хашими улыбается:

– Правда потрясающе? Затерянный мир, где сохранились самые опасные живые существа из всех, когда-либо существовавших.

Мак пожимает плечами:

– Я простой работяга, приятель. Шельф и древнее море… допустим, в это я еще могу как-то поверить. Но другие монстры? Я хочу сказать, да, Джонас действительно обнаружил популяцию мегалодонов, обитающих в Марианской впадине…

– А также подвид кронозавров, – перебивает бин Рашиди.

Джонас наклоняется над батиметрической картой:

– Мегалодоны исчезли десять – сто тысяч лет назад. Кронозавры… Я всегда считал сам факт, что они выжили, скорее случайностью, капризом природы, впрочем, так же как и в случае целакантов. Но эти виды?

– Возьмем основные переменные, – говорит аль-Хашими. – Выживание на протяжении геологических эр – это вопрос адаптации и удачно сложившиеся обстоятельств. Ведь после девонской эры имело место массовое исчезновение похожих видов морских и наземных животных. Поэтому единственным условием для того, чтобы какой-либо вид мог избежать вымирания за столь колоссальный временной период, является наличие изолированного ареала с постоянно возобновляемой пищевой цепочкой. Данная конкретная область, которую доктор Марен назвал Панталассой, находится под геологическим потолком площадью пять тысяч квадратных миль, который изолирует и защищает ее обитателей от внезапных изменений окружающей среды в результате вулканической активности, падения астероидов, ледниковых периодов. Если целакант сумел пережить все эти катаклизмы в изолированных глубоких водах у африканского побережья, тогда…

– Целакант – рыба, – парирует Джонас. – Половина животных из вашего списка – некогда существовавшие морские рептилии, которым для дыхания необходим воздух. Одно дело – жить в море, и совсем другое – обитать под его поверхностью. И при удачном стечении обстоятельств на определенном этапе эволюции у этих животных должны появиться жабры…

– Совсем как у тех кронозавров, которые напали на вас в Марианской впадине, – перебивает Джонаса Ибрахим аль-Хашими. – Первые наземные животные некогда были рыбами, как целакант, поэтому то, что за последние несколько сотен миллионов лет они смогли вернуть себе жабры, вряд ли можно назвать большим скачком вверх по эволюционной лестнице.

– Ну а как там внизу с запасами пищи? – интересуется Мак.

– Район находится в зоне вулканической активности, – отвечает доктор аль-Хашими. – Мы полагаем, что на дне имеются обширные поля гидротермальных источников, и хемосинтезирующие организмы являются отличной базой для поддержания обильной пищевой цепи.