Мегафакер

- Тих, тих, тих. Ишь ты, шустрый какой, - Свисток захрустел таблеткой, сглотнул, раскидал по стаканам остатки сивухи. – Давай за знакомство, за щедрость, и ваще…

- Извини, в сортир отлучусь. Конкретно приперло!

Оставайся, Свисток, кайфуй на халяву! Гниловато, но как уж есть. Никого не ломаю и силой не заставляю – сам глотаешь говно, еще и спасибо говоришь.

Меня, кстати, тоже нормально накрыло. Проблеваться бы, организм почистить, но хули уже – теперь пусть само переваривается.

***

«Отец» в этот раз оказался дома. На кухне, перед тарелкой с традиционными пельменями, а уж про рюмку и бутылку можно не говорить. Рюмку, заметьте, не стакашок! Взглянул на меня и молча указал рукой на стол. Катюха, сидевшая здесь же, при виде меня изменилась в лице, но комментировать не стала. Выставила еще тарелку и вторую рюмку.

- Выпьешь?

- Да я уже… забрел тут к одним…

- Ни хера, сегодня положено! - он налил нам обоим щедро, до краев. – У тебя сегодня второе рождение, а я мог сына потерять, единственного! Давай за то, что ты жив!

Неожиданно. Даже трогательно слегка, и в горле запершило. Скоро стану сентиментальным, начну стихи сочинять, рыдать при виде заката, но это будет не сегодня. Пока что вздохнул обреченно и закинул в себя водяру. Проглотил, оценил – неплохо, кстати, гораздо лучше того «вискаря» – закусил пельменем. Ух, отрыгнется мне всё это с утра! А болеть не получится, надо будет действовать. Как говорят китайцы: куй железный, пока горячий, ага.

- Расскажи-ка мне, Никитос, что в твоей жизни нового? Где теперь пропадаешь вечерами, почему со мной на стажировку не ходишь? Может, вместе поймем, кто в тебя стрелы пускает. Если сам до сих пор не въехал и не скрываешь.

- Не скрываю. Не въехал. Спортом пытаюсь заняться, батя, чтобы быть сильным, как ты. Тебе фамилия Козун говорит что-нибудь?

- Богдашка, что ли? Из чиновников при Большом Совете? Откуда ты про него узнал?

- С сыном его вместе учимся, - Я вспомнил рожу Хряпы, плечи и кулаки, снова начал злиться. – Редкостный мудак, скажу я тебе!

- Не выражайся при старших, - одернул «батя» без намека на шутку, налил по второй. – Хотя, по факту, ты прав, Никитос. Я малого не знаю, но там, видать, вся семья такая. Богдашка еще с малолетства схемы мутил, а сейчас его даже Совет поссыкивает, хоть у него и должность так себе. Говорят, он с «мутными» связан. В других секторах его знают, даже за стену щупальца протянул. Ты его стороной обходи, Никитос.

- Постараюсь, батя.

Ага, постараюсь. Только ебальник расквашу младшему Козуну, а потом моментально начну стараться. Если выживу. Вторая рюмка зашла хуже первой, начало мутить. Третью просто пригубил. Пусть «бате» больше достанется.

- А что там за стеной такого важного? Нафиг лезть туда?

- Хер знает, - ответил «папа» незатейливо, зато совсем честно. – Закрытая информация, я туда не лезу. Мамка твоя всё хотела узнать, любопытная была…

Дальше я спрашивать не стал. Вспомнил открытку на Катюхиной стене, успевшую выцвести: желаю, чтобы ты однажды ПРОРВАЛАСЬ. Хм!

- А стрижку твою он не заметил, - сказала Катюха, когда мы уже готовились спать. – Мужчины всегда замечают ерунду и не видят главного, правда же?

- Фигня, - я открыл глаза, и комната закружилась. Сраные «вертолетики», как же я вас люблю, еще с собственной юности!

- Я для тебя постригся. Цени. Чтоб подружки твои не думали, что брат твой лох.

- Пра-авда? Спасибо! – она подошла, наклонилась и чмокнула в щеку, сильнее запахло духами. – Ты реально, прикольный стал. Другой совсем.

- Взрослеем, сестренка. У тебя парень есть?

- Нет пока что. А ты… у тебя?

- Аналогично. Познакомь меня, кстати, с подружками своими. Такими, чтоб сиськи большие и чтоб без комплексов. Надо же мне сексуальный опыт обогащать.

- Дебил, - она, наконец, сорвалась, но как-то вяло, без прежнего напора. Отшатнулась, будто я ей пощечину влепил, заморгала часто. Что это с ней? Ладно, потом разберемся, иначе меня «вертолетики» блевать утянут.

Представлю себя субмариной и занырну поглубже… чтоб не достали…

***

Утро пришло, и было оно поганым. Как в прежней жизни, где я тоже не любил бухать, но иногда был вынужден – с очень нужными людьми. Болел даже там, а уж незрелый организм Непряхи получил натуральнейшее отравление. Хотелось блевать, стонать и лежать, всё сразу и попеременке, но я себя мужественно загнал под душ. Под холодный. Сжевал кусок хлеба с водицей, а больше в меня ничего не полезло. Хорошо, что ни «бати», ни Катюхи дома не было – лишились возможности наблюдать мою опухшую рожу.

В спорткомплексе и рядом царила привычная суета, а матерки Михал Валентиныча я услышал за километр. Так и пошел на звук.

- Ты еще кто такой?! – он уставился на меня, потом вспомнил. – Ладно, нынче ты вовремя. Этот еблан окончательно в штопор ушел, буду выгонять, а сегодня работать надо. Готов?!

Глава 9. Святые и развратники

- Мне бы переодеться, чтоб не в этом, - Я указал на свою школьную форму, отутюженную Катюхой, кстати. Вполне симпатично сидящую теперь. Уточнять насчет «еблана» не стал, и так понятно.