Мегафон

Черноглазая девушка стремглав бросилась к старому комоду, словно рассчитывая пресечь этим действие закона. Судебный исполнитель занялся перелистыванием документов, старательно слюнявя при этом большой палец, что люди его профессии считают, повидимому, обязательным:

— Вот, пожалуйста, мэ-эм.

Старуха недоверчиво поглядела в бумагу, потом молча протянула ее дочери.

— Д-да! — печально протянула девушка. — Это подпись мистера Гота, он выгоняет нас…

— Но мистер Гот не стал бы этого делать… из-за такого пустяка… я бывала должна ему гораздо больше.

— Мое дело, как говорится, сторона. Ставь вдоль тротуара, Фрэнк, чтобы не мешать проходу и проезду… берись за котел и печку…

— Подождите хоть немного, — взмолилась старуха, — мистер Гот разрешит оставить вещи здесь. Мистер начальник… прошу вас… подождите… не троньте…

— Эй! Эй! Не задерживайте моих людей, мэ-эм! Мы не можем ждать… Должностное лицо, мэ-эм, — та же машина. Сам не знаешь, куда придется итти и что делать… стукнуть дубинкой по голове… или задержать… отправить в тюрьму или в больницу… для машины все едино, мэ-эм. Ладно, Фрэнк. Теперь пошли наверх.

У входа в лавочку собралась уже целая толпа из обитателей переулка и случайных прохожих. Девушка с ужасом смотрела на поднимавшихся по лестнице понятых.

— Неужели вы и кровати выбросите? — спросила она вполголоса, стараясь, чтобы зрители не слышали.

— Мы должны очистить дом, мисс.

— Но… но что же мы будем делать?

У исполнителя имелся на этот случай богатый запас советов:

— Мало ли что можно делать, мисс… есть, например, Армия спасения, и Бюро труда… и бесплатные столовые… Но такие приличные женщины, как вы и ваша матушка, могут снять другую квартиру и переехать туда. Пожить там, пока и оттуда не выставят. В нашем городе очень приличные люди живут так круглый год. В моем деле, как и во всяком другом, имеются постоянные клиенты. Я уже наизусть знаю их сундуки, кровати, рояли, платье. Но, как я уже сказал, если наружность подходящая, домохозяин не станет требовать квартирной платы вперед, а не то… можно и заплатить за один месяц, ежели располагаете деньгами…

Исполнитель продолжал тараторить, услужливо предоставляя свой профессиональный опыт в распоряжение хозяев.

Когда представители закона кончили свое дело, Паула окинула взглядом то, что до этого дня было ее домом. Сейчас казалось невероятным, чтобы эта кучка жалкой мебели, выставленная на безжалостный дневной свет, и эта опустошенная комната, по которой свободно разгуливали крысы, могли представлять собою «дом». Казалось, даже если б закон милостиво позволил им вновь обосновать здесь свой очаг, это было бы невозможно.

Зрители, дождавшись конца процедуры, стали расходиться. Молодая женщина, чуть постарше Паулы, осталась стоять одна на противоположном тротуаре.

Подошел полисмен и прикрикнул на старую итальянку, чтобы она убрала «этот хлам» с тротуара. Миссис Эстовиа взялась за колченогим стол и машинально потащила его назад в лавку.

— Эй, куда! — рявкнул полисмен. — Вы что ж, забыли, что вас отсюда только что вышвырнули?

Паула подошла к матери.

— Мама, я… я пойду, — тихо проговорила она, стараясь удержать слезы.

— Куда, Паула?

— Пойду к отцу Бонацио… спрошу, как нам быть…

— Да, ступай, Паула, и возвращайся… я буду… — Она запнулась.

У нее теперь не было своего постоянного места, где она могла бы ждать. — Я буду где-нибудь здесь, Паула. — Она оглянулась на темный переулок, где еще жило воспоминание о ее исчезнувшем доме. Потом она подошла к полисмену и начала:

— Это из-за вас все, мистер О’Шин… вы взяли у Джо деньги, которые я ему заплатила.

— Убирайте свой хлам! Освобождайте проход — не то я сейчас вызову мусорный фургон!

Паула шла к перекрестку, отчетливо сознавая, что чувство бездомности, овладевшее ею в узком переулке, не пройдет и на широкой улице, что куда бы она ни вышла, ни свернула — всюду будет то же самое.

Когда она подошла к углу переулка, молодая женщина нагнала ее и пошла с ней радом:

— Туго вам приходится.

Паула молча кивнула.

— А что вы решили делать?

Паула оглянулась и покачала головой.

— Разве вам некуда итти?

— Некуда.

— Я случайно проходила мимо и видела, как вас выставляли… Какая гнусность!

— Мы бы все уплатили, да полиция вмешалась… — дрожащим голосом проговорила Паула.

— Вот беда-то! Вы идете на работу?

— Нет.

— Вы не имеете работы?

— Нет.

— Ну, такой хорошенькой девушке, как вы, нетрудно устроиться. Вот и у нас требуются девушки.

— А вы где работаете?

— Я? Я заведую рестораном.

— Заведуете? — переспросила Паула и, внимательно оглядев свою спутницу, ускорила шаги.

— Да, заведую рестораном, — повторила женщина с оттенком раздражения. — Такое место вам сразу, конечно, не занять… но нам нужны официантки… красивые. — Голос ее снова стал вкрадчивым.

— Где же этот ресторан? — сдержанно спросила Паула.

— В «Импириэл-билдинг». Знаете этот дом? Такое огромное здание, — там и квартиры, и рестораны, и институты красоты, и бассейны, и цветочные магазины, и аптеки. Все там есть.

Паула пристально вгляделась в свою спутницу.

— Я запишу адрес, — сказала она, — и на днях зайду.