Мегафон

Члены комиссии покрыли аплодисментами первое выступление Каридиуса, отчасти из вежливости, отчасти потому, что он довольно точно повторил мысль мистера Ортона. Ходатайство компании было удовлетворено, и нескольким членам комиссии было поручено под руководством мистера Ортона составить проект билля для внесения в Конгресс.

Каридиус вернулся к себе в канцелярию с чувством полного удовлетворения. Он не только услужил одному из своих избирателей, — Рэмбург-Норденской компании, — но и позаботился об интересах Эссери и Розы Сейлор, так как, если Военное министерство даст ход изобретению Эссери, оно, несомненно, должно будет заплатить ему.

29

Достопочтенный Генри Ли Каридиус пролежал всю ночь, не смыкая глаз. Он тщетно пытался разрешить мучительный вопрос: что лучше — добиваться развода, или согласиться на великодушное предложение Мэри Литтенхэм.

Под утро он, наконец, принял окончательное и бесповоротное решение и уже собирался предаться заслуженному отдыху, когда негромкий, но пронзительный шум нарушил предрассветную тишину. Шум становился все громче и громче и превратился в крик мальчишки-газетчика, вопившего на всю улицу:

«Война, война! Соединенные Штаты грозят войной!» Депутат Конгресса поднял голову, скосил глаза на серевшее окно, мысленно восклицая: Что? Что такое? Газетчик повторил свой крик громче прежнего. Каридиус выскочил из постели, выбежал из квартиры и через пустой вестибюль дома «Элбмерл» вышел на улицу. Теперь мальчишка кричал:

«Соединенные Штаты вынуждены нарушить договор!» «Соединенные Штаты решили укреплять канадскую границу!»

Каридиус купил газету и дрожащими руками развернул ее.

На первой же полосе он нашел отчет о заседании комиссии по военным делам. Речь полковника воздушного флота приводилась дословно. Газета подчеркивала, что строительство воздушной базы, естественно, намечается в Верхнем Иллинойсе.

В первый раз в жизни Каридиус рассердился на газету. Как нетактично и опрометчиво в жирных заголовках преподносить в качестве фактов то, о чем полковник говорил чисто теоретически!

Он было собрался снова лечь, надеясь уснуть хоть на минутку, но явился почтальон с целой пачкой писем. Он, зевая, принялся просматривать их, все еще мечтая о постели, как вдруг заметил на одном из писем штамп банка.

Это его рассердило. Письмо из банка могло означать лишь то, что он исчерпал свой кредит. Никаких других сообщений он от своего банка никогда не получал. Иллора, наверно, тратила деньги безудержу.

Как ей не стыдно! Вот он ради нее жертвует собственным счастьем и счастьем Мэри Литтенхэм, а она словно с цепи сорвалась и бросает деньги направо и налево!

Поворчав про себя, Каридиус начал уже настраиваться примирительно — не стоит поднимать истории, в конце концов, есть множество жен, гораздо более расточительных, чем Иллора. С этими мыслями он разорвал конверт и вынул оттуда письмо и еще какую-то бумажку. В письме сообщалось о покупке и продаже за его счет восьми тысяч акций Аллеганской угольной компании. Приложенный листок представлял собой расписку в том, что на его счет внесено шесть тысяч семьсот пятьдесят два доллара и девятнадцать центов. Каридиус, озадаченный, уставился на письмо — и вдруг заметил, что оно вовсе не от его банка, а от банка Уэстоверского треста.

Извещение Уэстоверского банка прогнало сон и привело Каридиуса в прекрасное расположение духа. Пришла служанка, подала ему завтрак, и немного погодя, желая дать выход своему бодрому настроению, он пешком направился к себе в контору.

По пути он остановился у киоска с иногородними газетами, чтобы просмотреть, как комментирует пресса других штатов заседание комиссии по военным делам. Весь стэнд пестрел устрашающими заголовками: Америка замышляет воздушное нападение, Соединенные Штаты вооружаются против Канады, и так далее, и так далее, — кричали на все лады жирные заголовки.

Легкомыслие американской прессы, которая ради сенсации готова была подорвать дружбу с самым близким и верным соседом Соединенных Штатов, поразило и обеспокоило Каридиуса.

Может быть, стоит попытаться передать по радио, как по-настоящему обстояло дело на заседании комиссии.

Вдруг кто-то сзади окликнул его. Он оглянулся и увидел довольно растрепанного, бледного господина, который сидел в остановившейся на углу машине.

— Мистер Каридиус? — повторил растрепанный господин, словно проверяя, не обознался ли он. — Я — Линет Уэлс из «Трибуны». Здорово загнули, а? — не выпуская из рук руля, он показал пальцем на стэнд.

Именно такого человека, как мистер Уэлс, Каридиусу больше всего хотелось видеть в эту минуту. Он дал волю своему негодованию:

— Я нахожу, что со стороны газет это самый скверный, самый грубый ляпсус, о каком я когда-либо слыхал. Ни словом не упоминают о том, что вопрос ставился чисто теоретически и что нападение на Канаду так же мало вероятно, как нападение на Огненную землю.

Мистер Уэлс вынул портсигар и протянул его Каридиусу:

— В статье все это разъяснено.

— Но заголовок прочтут все, а много ли народу читает статьи?