Мегамир

– Если в Большом Мире попало бы на кожу, гарантирую незаживающую язву… месяца на четыре.

– Ясно. Таких, как мы, накроется дивизия. Этот тип подслушал про огнемет! Неужели нам, царям природы, идти перебежками? Укрываясь от огня противника?

ГЛАВА 5

Енисеев проговорил напряженно:

– Почему бы руководству не перенести нас от Двери прямо к муравейнику? На щепочке, на соломинке.

– Ну… понимаешь, наблюдатели не успели увидеть, когда и где Сашку затащили в нору. Там лопухи, трава, чертополох… Есть авторитетное мнение, что могла быть потеря по дороге. У нас это бывает. Потому мы с тобой и прем тем же путем, каким должен был бежать тот чертов муравей. Авось отыщем раньше. Чтобы не лезть в мурашник.

– Авторитетное мнение, – проворчал Енисеев с тоской. Настроение портилось. Думал, хоть здесь, среди меднолобых, меньше бюрократизма, а они… «Авторитетное мнение»! Мнение чиновника всегда авторитетнее мнения любого специалиста.

– Глупость, – сказал он. – Если даже потерялся… Можно отскочить в сторону.

– И все? – спросил Дмитрий неверяще.

– И все.

– А муравей не хватанет еще крепче?

– Муравей тут же теряет из виду, – объяснил Енисеев. – Эти муравьи почти слепые! Правда, все равно можно попасть другому в жвалы. Муравьи все время прочесывают, просеивают, просматривают охотничью территорию.

– Понимаю, – сказал Дмитрий невесело. – Но есть шанс, что Сашку муравьи могли не заметить?

– Есть.

– Тогда будем идти тем же путем. Вдруг да удалось вырваться? Лежит, ждет помощи…

Впереди показалось величиной с дачный домик светло-коричневое яйцо желудя. Над ним висел, беспомощно перебирая в воздухе лапами, огромный полосатый жук. У него был длиннющий нос, вдвое длиннее туловища. Этим удивительным носом некий великан воткнул жука в желудь.

– Бедный насекомый, – проговорил Дмитрий пораженно. – Кто это его?

Он настороженно огляделся, словно злой шутник уже приближался и к ним. Даже потрогал свой нос, снова огляделся, измерил взглядом нос жука.

– Самка откладывала яйца, – объяснил Енисеев на ходу, – а хоботок нечаянно спружинил, распрямился. Такое бывает. Желудь как отполированный, лапами не зацепишься.

– Да, блестит, как лысина…

– Пойдем, не оглядывайся…

Дмитрий все же оглянулся, в голосе было сомнение:

– Помочь бы? Самка ведь! Самцу бы не стал, мужик должен сам…

Послышался частый шорох, в десятке шагов впереди высунулась гигантская голова. Зазубренные челюсти лязгнули, раздвинулись острые серпы. Из-за стебля выдвинулось длинное тело, похожее на рассеченный по оси шланг противогаза. Под каждой полусферой шевелились когтистые лапы, в каждом сегменте просвечивало пульсирующее темное сердце.

– Сколопендра! – воскликнул Дмитрий.

Кивсяк метнулся в их сторону. Возле Енисеева блеснуло, с хрустом сомкнулись жвалы. Толчком его подбросило, кивсяк завертелся по кругу, словно догоняя задний сегмент с торчащими волосками.

– Сюда!

Дмитрий висел на краю листка. Кивсяк развернулся к Енисееву, тот со всех ног бросился к Дмитрию. Многоногое чудовище ринулось следом. Плотный воздух ему не мешал, хищник этого мира прижимался к земле, как гоночный автомобиль.

Енисеев оглянулся, ноги слабели. Чудовищное насекомое показалось живым компьютером, движения механически точные, отлаженные. Глаза без всякого выражения следят за убегающим человеком, что всего лишь добыча. Ротовые мандибулы разомкнулись, открыли вход в длинный темный тоннель. Из нижних моксил начала стекать желтая слюна.

– Быстрее! – орал Дмитрий.

Он поймал подпрыгнувшего Енисеева за волосы, вздернул к себе. Вместе перебежали желтое поле цветка, стукаясь о тычинки, доходившие им до пояса, подняли желтое сладкое облако.

Сзади захрустело. Кивсяк, похоже, взбирался по стеблю растения. Дмитрий прыгнул с края яркого лепестка. Енисеев бездумно бросился следом.

Внизу загадочно мерцала… темная поверхность озера! С этой стороны цветок склонился к воде, до нее совсем близко, но Енисеев в страхе словно завис в воздухе, опускался медленно, гораздо медленнее, чем в Большом Мире опускался бы на парашюте.

Он пытался ощутить страх еще и перед высотой, но не сумел. Поверхность приблизилась, он упал на воду, на всякий случай еще в падении повернулся, раскинул руки, стараясь опуститься плашмя.

Под ним чуть прогнулось, желеобразная вода беспокойно дрогнула. Ощущение было таким, словно он лежал на прогретом солнцем водяном матрасе. Однако из глубины тянуло космическим холодом. Этот холод не поднимался к поверхности, поверх лежал прогретый солнцем слой, но Енисеев чувствовал беспощадную угрозу из глубины.

Дмитрий в трех шагах, в подражание Енисееву тоже раскинул руки и ноги, словно все еще летит в затяжном прыжке из стратосферы. Желтая пыльца, налипшая при беге по цветку, добавочно бережет от смачивания. Вода вокруг них шевелится, подрагивает, а под их телами прогибается. Ощущение было таким, словно они лежат на тугом киселе, накрытом толстой полиэтиленовой пленкой.