Меган и Гарри: подлинная история

Представитель королевской семьи объяснил, что первоначальное заявление герцога и герцогини Сассекских о сложении полномочий было именно тем, что многие в британской прессе и во дворце считали «захватом власти. Это должно было заставить королевскую семью принять то, что она не может принять. Они (Меган и Гарри) пытались грубо обойтись с семьей».

Во дворце остро ощущали, что этот демарш был «дерзостью и показывал, насколько далеки от реальности герцог и герцогиня Сассекские. В самом деле, кто в здравом уме мог бы сделать заявление, что они являются компаньонами королевы? Это подтверждает, насколько [пара] заносчива и оторвана от действительности. Королева - суверен. Она глава семьи. Она стоит над ними. Начальство не сотрудничает с подчиненными. Оно сотрудничает с равными. Единственные равные королеве - другие главы государств. Как армейский офицер, Гарри слишком хорошо знает, что суверен -его главнокомандующий. Все военные уважают субординацию. Как член королевской семьи, он знает, что внук суверена не имеет паритета с сувереном.

Постепенно стало приходить осознание того, что Меган обладает столь сильным характером и настолько уверена в себе, что считает себя равной любому другому живому человеку, независимо от того, кто он и каково его положение. Она чувствует себя достаточно сильной благодаря вере в себя, чтобы нападать на кого угодно, включая королеву, и считать себя полностью вправе вести переговоры с кем угодно, включая Ее Величество, как будто они равны. Хотя многие круги в Соединенных Штатах считают такое отношение достойным восхищения, внутри британского истеблишмента оно рассматривалось как омерзительная мания величия. «Никоим образом и ни в какой форме, - объяснил член королевский семьи, - Гарри никогда не счел бы себя равным королеве. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто именно считает себя равной королеве. Я умираю от стыда за этого молодого человека. Для меня выше понимания - как он вообще мог позволить этой женщине сделать подобное заявление, используя его имя».

Именно здесь мы видим, как типичная американская точка зрения о равенстве всех сходится с позицией антимонархистов в Соединенном Королевстве. Они тоже считают всех равными и не могут понять, почему должность главы государства должна быть наследственной. Антимонархисты хотят, чтобы она была открыта для всех, и республиканцы даже предположили, что Дэвид Бекхэм будет лучшим главой страны, чем королева Елизавета II. Чего они не понимают, так это того, что, даже когда наследственный элемент устранен, равенство является лишь условным понятием, поскольку глава государства в республиканском или марксистском обществе занимает там уникальное положение и обычно признается чем-то отдельным от остальных граждан. Тот факт, что Меган не уважала своего собственного президента, укрепляет ее веру в то, что должность главы государства - это всего лишь одна из должностей и что она, будучи признанной активисткой, имеет полное право бороться за нее. Для людей, которые восхищаются расширением прав, очевидно, что Меган выросла в наделенную властью женщину, которая не уважает ни одного человека или должность так сильно, как свое право прокладывать собственный путь. Тот факт, что она теперь атаковала королеву Елизавету II, мягко говоря, внушал благоговейный трепет. Герцогиня заслужила признание за то, что решила относиться к монарху как к простому человеку, с которым она имеет дело, но такое отношение вызвало потрясение во многих британских кругах, не в последнюю очередь в прессе, которая вскоре поняла, насколько могущественной и находчивой может быть Меган, когда надевает свой «мыслительный колпак». Сразу же после «сложения полномочий» она и Гарри сделали заявление, в котором объявили, что они приостановят систему ротации. Это было все равно что подложить боевую гранату под всю систему СМИ.

Упоминавшаяся ранее в этой книге система ротации, существовавшая в течение десятилетий, рассматривалась как прессой, так и дворцом в качестве наиболее справедливого и практичного способа, с помощью которого эти два британских национальных института могли бы сосуществовать к взаимной выгоде. Назначив одного журналиста и/или фотографа из пула корреспондентов, представляющих семь ведущих газет страны, и королевская семья, и пресса были уверены во взаимовыгодном освещении событий с максимальной отдачей при минимальных трудозатратах, поскольку этот исключительный представитель (или представители) передавал контент всем своим коллегам.