Мэгги

Мэгги взяла Джастину под руку, опасаясь, как бы она не упала. Уго встал рядом с ней с другой стороны, и они пошли следом за девушкой по длинному коридору, в который выходило много дверей, часть из них были открыты. Джастина шла, ни на кого не обращая внимания, а Мэгги боялась заглянуть в эти открытые двери, представляя, что там вповалку лежат трупы.

Девушка остановилась у последней двери слева и открыла дверь.

— Пожалуйста, входите.

В комнате стояла темная деревянная коробка и цветы, присланные Джастиной с Сакраменто Стрит. Красные, желтые, голубые как будто овеянные дыханием младенца. Свежие и чистые, не мертвые, а радостные. Они были как Моцарт или Дебюсси. Именно таких цветов она и хотела для Стэна.

С обеих сторон гроба стояли две огромные свечи в бронзовых подсвечниках. Два кресла и несколько стульев вдоль стены. Свет был приглушенным. Все было торжественно и строго, как в церкви. Место казалось совсем не подходящим для Стэна. Джастине показалось, что она слышит его слова: «Какого черта, Джас, я делаю тут?» — Но это была реальность, и ее невозможно было изменить.

Джастина, как завороженная, направилась к гробу. Она давно уже не видела Стэна, но это был он, здесь, в гробу. Стэн лежал с закрытыми глазами и — как будто спал. Лицо его было спокойным и даже умиротворенным, словно он наконец-то обрел то состояние, к которому всю жизнь стремился. Джастина провела рукой по его щеке, пригладила волосы, наклонилась, чтобы поцеловать его, но что-то застряло в горле, перехватило дыхание, и вырвались странные отчаянные звуки. Она прижалась лицом к его лицу, но тут же ощутила, что прикасается не к Стэну, а к чему-то холодному и неживому. Это было тело Стэнли Уитни, самого Стэна Уитни уже не существовало на свете. Она опустилась перед гробом на колени и долго стояла так, обхватив голову руками. Потом к ней подошла Мэгги, она постояла у гроба, вглядываясь в спокойное мальчишеское лицо мужчины, которого так безумно и трагически полюбила ее дочь. Рядом с ней встал Уго, пристально вглядываясь в лицо Стэна. Очевидно, он, так же, как и Джастина, не мог до конца поверить в реальность случившегося.

— Прости, Стэн. Я не думал, что все так закончится, — услышала Мэгги его шепот и внутренне сжалась, столько в нем было печали и сожаления.

Уго помог Джастине подняться, и она медленно вышли из комнаты, тихо ступая, словно боялись нарушить покой навеки уснувшего Стэнли Уитни.

— У него есть родители? — спросила Мэгги, когда они вышли из похоронного бюро на залитую солнечным светом улицу. Она не знала, кого спрашивать об этом: Уго или Джастину — и задала свой вопрос, не адресуя его ни к кому конкретно. Уго только растерянно взглянул на нее, а Джастина пожала плечами: — Не знаю. Наверное. — Она никогда не спрашивала Стэна о родителях и не знала, живы ли они у него, а если живы, где живут. Он производил впечатление человека, не связанного никакими родственными узами и даже избегающего этих уз.

Вечером Уго Джанини уехал к знакомым в надежде что-либо выяснить насчет обстоятельств гибели Стэна Уитни, а Джастина после небольшого спора с матерью (Мэгги не хотела отпускать ее одну) все-таки накинула плащ и вернулась к Стэну. Она хотела побыть с ним наедине.

Девушка за регистрационной стойкой потягивала кофе из пластмассовой чашки, не обратив внимания на вошедшую женщину. Джастина поежилась, девушка вела себя так спокойно, как будто за ее спиной не было этого ужасного царства мертвых. Она привыкла к скорби, это была ее повседневная работа: «Отдайте своих возлюбленных в наши руки…»Все-таки это была не самая приятная работа, хотя и ее надо же было кому-то делать. Джастина прошла по коридору и вошла в комнату Стэна. Очевидно, не ей одной захотелось придти в этот вечер. У гроба в полумраке при неровном свете зажженных свечей стояла высокая женская фигура в темной одежде с откинутой вуалью на волосах.

Джастина остановилась на пороге, раздумывая, что ей делать: остаться или уйти так же незаметно. Стоящая у гроба женщина медленно повернулась к Джастине и, немного помедлив, пошла ей навстречу. Когда она приблизилась, Джастина сразу же узнала, кто это, хотя ни разу не видела Кристину Пак. Ее восточное лицо с огромными миндалевидными глазами дрогнуло в печальной улыбке. Она, не отрываясь, смотрела на Джастину, и Джастина сделала шаг ей навстречу.

Девушки обнялись и молча постояли, пытаясь справиться с рвущимися наружу рыданиями. Потом, так же обнявшись, они подошли к гробу Стэна и долго смотрели на его лицо. Свет от колеблющегося пламени свечей двигалось по нему, и, казалось, лицо оживало.

— Пойдемте сядем, — шепнула Кристина. — Вам трудно стоять долго.

Она повела Джастину к стульям и заботливо усадила, после чего присела сама.

— Он очень любил вас, Джастина, — так же шепотом проговорила Кристина, — и в последнее время всем рассказывал, как он будет воспитывать своего малыша и какой он будет очаровательный.

Джастина тихо заплакала, и Кристина снова обняла ее за плечи.