Мэгги по книжке

— Да. Еще там говорили: у тебя должен быть свой сайт, и рассылка, и баннеры; ты должна ездить повсюду, даже за свой счет; должна сама общаться с продавцами, должна, должна, должна. И я повелась на это. Решила, что так и надо. И пока не поняла, что у меня есть своя система — никакой системы, — я не написала ни одного слова за четыре месяца. Так что я сама виновата. Мне сказали, а я поверила. Я больше не слушаю подобную чепуху. Но почему с этими людьми я всегда чувствую себя такой дурой, такой косноязычной? Такой… непрофессиональной?

— Я бы сказал, что вы стремитесь общаться с властными, самоуверенными людьми, такими, как ваша мать. Мы оба знаем, что это так, Маргарет.

Теперь она вытирала салфеткой глаза.

— Я знаю, знаю. Побеждает тот, кто говорит громче и увереннее других. Правы они или не правы — они побеждают, даже когда вы знаете, что они не правы. Я помню. Потому и не могу смотреть «Перекрестный огонь». Видели там парня, который закрывал глаза, когда начинал говорить? Улыбался и закрывал глаза, не смотрел ни на кого и ни на что. Помните его? Меня он просто бесит. Никогда не доверяй тому, кто улыбается, когда говорит. Я не шучу. Эта улыбка означает — я, мол, такой умный, а ты несчастный придурок. А испорченный богатенький сынок, маленький лорд Фаунтлерой[5] с галстуком-бабочкой? Господи, да он…

— Вы снова ушли от темы, Маргарет.

— Да, — она повесила голову. — Что-то я часто отвлекаюсь. — Мэгги скатала салфетку в шарик, не глядя бросила ее в корзину и достала еще три салфетки. — Я не могу поехать. Не вижу смысла. Там же будет полным-полно этих людей, и все намерены добраться до меня. Даже и подумать не могут, что я все еще пишу любовные романы. Что мне делать с этим состоянием?

— В самом деле, Маргарет, что вам делать? Не ездите туда. Спрячьтесь дома. Не встречайтесь с Каролиной.

— С Вирджинией, — всхлипнула Мэгги, вытирая нос.

— Да, конечно, с Вирджинией. Но речь не об этом. Не надо ехать. Останьтесь дома. Откажитесь от встречи со старыми друзьями, от славной компании лишь потому, что, возможно — возможно, — там будет несколько неприятных вам людей. Сколько их, Маргарет? Три, пять, десять? А сколько там всего народу?

Мэгги призадумалась.

— Не знаю. Это в Нью-Йорке, значит, конференция будет большая. Может быть, полторы тысячи. Из них человек двести ненормальных. Но с моей способностью притягивать разных придурков лучше не буду рисковать.

— Опять же, вполне логично, вы защищаетесь. Пусть они победят.

Мэгги, смотревшая на свои руки, медленно подняла глаза на доктора Боба и усмехнулась.

— О, это так… психотерапевтично с вашей стороны.

— Ну да, — улыбнулся доктор Боб. — Я учился этому на факультете психологии. Вам нравится?

— Нет, не нравится. Вы хотите, чтобы я верила в себя, выпустила себя на свободу, встретилась лицом к лицу с такими людьми, как ГиТЛЭРовцы, но я не могу этого сделать. Почему я должна добровольно ехать туда, где мне так неприятно?

— Опять верно. Вы чувствуете себя скованно рядом с людьми уверенными, шумными, властными. Вы, словно чревовещатель, прячетесь за своими остроумными и саркастичными персонажами, которые живут так, как хотелось бы жить вам. Но зачем избегать только этой конференции, только этих людей? Где-то в горах Кэтскиллс есть пещеры, там можно отлично спрятаться ото всех и каждого.

— Мне нужно закурить, — тихо произнесла Мэгги, но он услышал ее.

— Да, бросить никак не получается, а, Маргарет? Когда вы зашли, от вашей одежды пахло табаком.

— Нет, не пахло. Я завязала две недели назад. Просто нашла новые духи, которые пахнут табаком. Я так людям мозги пудрю.

Доктор Боб похлопал в ладоши.

— Так вот оно что! Блестяще, Маргарет! Видите? Когда вас что-то цепляет — хотя ваше пристрастие к никотину меня озадачивает, — вы способны поднять голову и выразить свое мнение. Почти рассвирепеть. Возможно — возможно, — участники ГиТЛЭР устрашают вас лишь потому, что не настолько вас цепляют, чтобы вам захотелось высунуться из раковины и помериться с ними силами. Когда вам не все равно, моя дорогая, вы такая же грозная, как ваше творение Сен-Жюст. Иногда вам стоит лишь применить то, что вы с таким мастерством излагаете на бумаге, и сказать те слова, которые у вас на уме. Нельзя же бесконечно жить через своего заместителя, Сен-Жюста.

— Вы хотите, чтобы я поехала?

— Я никогда не стану принуждать вас к чему бы то ни было, Маргарет.

— Да, правда, — Мэгги ссутулилась. — Кажется, мне надо сходить в магазин.

— Хотите купить новые наряды, Маргарет? Прекрасно.

— Хочу купить сигареты, доктор, — сказала Мэгги и улыбнулась.

Такие рестораны вроде как стояли, так и стоят, но при этом совершенно преображаются. Еще недавно стены этого ресторана были темно-бордовыми с нарисованными сценами охоты. Сегодня он выглядел как сад. Пластиковые плющи взбираются по белым деревянным решеткам кабинок, персонал ходит в зеленых широких штанах, белых майках и с розовыми гвоздичками. Нью-Йорк умеет поднять рухлядь на новый уровень — после чего поднять на нее цены.

Мэгги проследовала за официантом через лабиринт к столу, за которым ждала Табита Лейтон.