Мэгги по книжке

Носокс надел на ее зачесанные кверху локоны широкий капюшон, отступил назад и хлопнул в ладоши:

— Безупречно! Ни пуха ни пера, ребята.

— То есть как это? — не понял Стерлинг. Мэгги притянула его к себе и что-то прошептала. — Правда? А по-моему, странное пожелание удачи. Бальный зал на мгновение погрузился во мрак, затем свет вспыхнул вновь в обоих залах, и все увидели Лизу на подиуме.

— Дамы и господа, принцы и принцессы, ковбои и колонистки, а также, насколько я успела заметить, лепреконы и феи! Мы открываем Парад Конкурсантов.

Лиза подала знак, и музыка грянула из всех динамиков.

Зажглись разноцветные софиты, по залу поплыло пятно света и осветило вход. Парад открыли Люциус и его подружка (оба затянуты в черную кожу, причем ее костюм сидел так плотно, будто его сшили прямо на ней). Они прошли между столиков под громогласные звуки саундтрека к «Терминатору» «Испорченный до мозга костей». Когда парочка направилась в следующий зал, на первой сцене поднялся занавес, открыв взору два мотоцикла. Оба оседлали машины и величественными взорами оглядели публику, после чего помахали.

Следующим выступал сержант Деккер. Сен-Жюст с трудом разглядел, как под песню Роберта Палмера «Просто неотразим» сержант вытащил меч из ножен и ворвался в зал.

Лицо и тело — отменны, но ведет себя по-дурацки. Он продолжал делать выпады и размахивать мечом, угрожающе рыча по пути к сцене. Когда занавес поднялся, сержант вспрыгнул на сцену, потерял равновесие, схватился за белого коня, впряженного в маленькую колесницу, и… повалил его.

— Какой позор, — поморщился Сен-Жюст, наблюдая, как центурион, пытаясь поставить коня на место, уронил колесницу.

— Бедняга, он сделал все, на что способен, — покачал головой Стерлинг.

— Да, Стерлинг, ты прав. И лежит он там, глупец, хотя должен расследовать убийство мисс Шервуд.

— Ну вот, опять упал. Что за придурок, — заметил Джанкарло.

Сен-Жюст прищурился и посмотрел на него:

— Джордж Вилльерс, герцог Бэкингем, однажды заметил, что мир большей частью населен дураками и мошенниками, и если Деккер — дурак, то кто вы?

— Да иди ты! Все равно никто из вас не победит. Как обычно, — произнес Джанкарло с ухмылкой на красивом лице. — Смотрите и учитесь!

Музыка смолкла и снова зазвучала. Сен-Жюст сразу же узнал мелодию, под нее часто работала Мэгги. «Кисе», «Радар любви». Под ритм ударных и вопли певца Джанкарло в своих обтягивающих джинсах, высоких, отделанных бахромой замшевых ботинках и белой, расстегнутой до пупа рубашке схватил за руку партнершу и протанцевал с нею в зал.

— Просто сверкает, — Сен-Жюст спокойно наблюдал за происходящим, а Мари-Луиза поежилась. — Не волнуйся, мы ничуть не хуже.

— С этой паршивой музыкой, которую ты выбрал? Да уж.

Джанкарло и его девушка, одетая в джинсовую мини-юбку и маленький красный топ, забрались на свой подиум. Там стояла кровать, настоящая. Джанкарло подхватил партнершу на руки, бросил ее на простыни, повернулся к восторженно вопившей аудитории и провел языком по верхней губе.

— О господи, — Мари-Луиза тряхнула головой. — Это он переборщил.

— Он побеждал последние четыре-пять лет кряду или даже больше, — прошипела Берни из своего укрытия у стены. — Секс — двигатель продаж, ребятки. Не знаю, что у вас там под плащами, но постарайтесь это продать.

Ослепительно яркие софиты, сопровождавшие выход Льюиса, Деккера и Джанкарло, приглушили, осталось лишь одно пятно света, и воздух наполнился перебором старинной английской мелодии «Зеленые рукава». Носокс, которому Сен-Жюст дал достаточно денег, чтобы положить на лапу диджею, позаботился об этих мелочах.

Сен-Жюст едва заметно кивнул Мэгги и повел Мари-Луизу в зал. Они остановились в свете софита.

Виконт поклонился залу, и Стерлинг, тоже в костюме эпохи Регентства, шагнул к нему и также приветствовал зал. Сен-Жюст передал ему шляпу, снял перчатки и элегантным движением сбросил плащ, который Стерлинг подхватил.

Под плащом оказался великолепнейший бальный фрак в стиле Красавчика Бруммеля. Чернее ночи и белее снега. Безукоризненно белые лосины и вечерние туфли с серебряными пряжками. Шейный платок безупречен. Лишь цепочка карманных часов и монокль нарушали черно-белый контраст.

Сен-Жюст изящно раскланялся и выпрямился, одну руку положив на бедро, другую протянув Мари-Луизе. Стерлинг вновь выступил вперед, чтобы принять ее плащ.

По залу пронесся вздох восхищения.

Платье Мари-Луизы было особенным. С высокой талией, словно сплетенное из тончайшей паутины цвета слоновой кости, и усыпанное бриллиантами. Бриллианты сверкали, превращая девушку в юную сказочную фею; не хватало только крыльев. Она гордо подняла точеный подбородок, взяла под руку Сен-Жюста, и они прошествовали в зал, сопровождаемые лучом света.

Время от времени они останавливались среди столиков: Сен-Жюст кланялся, а Мари-Луиза приседала в безупречном реверансе. Так они приблизились к сцене, занавес поднялся, открыв взору миниатюрную гостиную в стиле начала XIX века.

Дурацкая кровать предыдущих конкурсантов исчезла, на ее место Носокс водрузил декорации. Резной комод, канделябры, атласные стулья.