Мегрэ и привидение

— Подробностей пока не знаю, но художника нашли повешенным на цепочке от бачка в ванной комнате. Его там держали взаперти. Марио де Лючиа исчез. Поройся в архиве — может, найдешь на него что-нибудь. Но сначала дай тревогу по всем вокзалам, аэропортам, пограничным пунктам…

— А что делать с Маринеттой?

— Пусть подождет.

Тут комиссар увидел на лестнице чету Йонкеров. Следом за ними, приотстав немного, поднимался полицейский из восемнадцатого района.

— Мадам Йонкер, попрошу вас подождать меня здесь, — сказал Мегрэ, открывая дверь в инспекторскую.

Маринетта подняла голову. Она давно знала йонкершу в лицо и теперь, оказавшись с ней в одной комнате, с любопытством на нее смотрела. Мирелла, в свою очередь, окинула девушку оценивающим взглядом.

— А вы, господин Йонкер, следуйте за мной.

Он провел его в небольшой кабинет, где до этого беседовал с Маринеттой.

— Прошу садиться.

— Вы нашли его?

— Да.

— Он жив?

Голландец был мертвенно бледен. От его самоуверенности не осталось и следа. За несколько часов он буквально одряхлел.

— Лючиа убил его?

— Его нашли повешенным в ванной.

— Я всегда говорил, что добром это не кончится.

— Кому говорили?

— Жене… И другим… Но главным образом ей, Мирелле…

— Что вы о ней знаете?

Йонкер молча опустил голову, но потом, взяв себя в руки, негромко сказал:

— Наверное, все…

— И про Ниццу и про Стэнли Хобсона?

— Да.

— Вы с ней познакомились в Лондоне?

— Да, в имении моих друзей под Лондоном. В то время Мирелла пользовалась большой популярностью в определенных кругах.

— И вы влюбились в нее? Сами предложили ей руку и сердце?

— Да.

— Вы и тогда уже знали о ней все?

— Вам это покажется невероятным, но северянин понял бы меня. Я поручил одному частному детективному бюро навести о ней справки. Мне сообщили, что она много лет жила с Хобсоном, известным в уголовном мире под кличкой «Лысый Стэн». Работал он чисто. Английской полиции удалось лишь один раз упрятать его за решетку и то всего на два года. Выйдя из тюрьмы, он разыскал Миреллу в Манчестере. К тому времени она уже была мадам Мьюр. После развода она переехала в Лондон и здесь порвала со Стэнли. Он только время от времени приходил к ней клянчить деньги.

В дверь постучали.

— Пиво, шеф.

— Вы, господин Йонкер, конечно, предпочли бы коньяк. К сожалению, не могу предложить вам тот ликер, который вы обычно пьете у себя дома. Принесите бутылку коньяку из моего кабинета, — обратился Мегрэ к инспектору. — Она в стенном шкафу.

И опять они остались с глазу на глаз. Голландец залпом выпил рюмку коньяка, и щеки его слегка порозовели.

— Видите ли, господин Мегрэ, я не могу жить без нее… В моем возрасте опасно влюбляться. Она сказала мне, что Хобсон ее шантажирует и что избавиться от него можно, только заплатив немалую сумму. Я поверил ей и дал деньги.

— Как началась эта история с картинами?

— Вы не поверите мне, не поймете. Ведь вы не коллекционер.

— Нет, почему же? Только я коллекционирую не картины, а людей.

— Хотел бы знать, какое место в вашей коллекции занимаю я. Наверное, в рубрике старых идиотов?.. Ко мне часто обращаются за советом по поводу того или иного полотна. Если какая-нибудь малоизвестная картина побывала в моей коллекции, ценность ее сразу возрастает.

— Иными словами, в подлинности ее никто больше не усомнится, — вставил Мегрэ.

— Да. Впрочем, это привилегия любого крупного коллекционера. Утром я уже говорил вам, что иногда продаю кое-какие из своих картин, чтобы купить другие, еще более редкие и ценные. Раз начав, я не в силах был отказаться от этого. И вот однажды я ошибся: принял подделку за подлинник.

В голосе голландца звучали тоскливое безразличие и тупая покорность судьбе.

— А это был как-никак Ван-Гог, только не из тех его полотен, что достались мне от отца. Я купил картину через одного маклера и мог бы поклясться, что это подлинный Ван-Гог. Я даже вывесил ее в гостиной. Один коллекционер из Южной Америки предложил мне за нее сумму, на которую я мог в тот момент купить другую картину, о которой давно мечтал. Сделка состоялась. Через несколько месяцев ко мне явился Голлан. Тогда я знал его только понаслышке.

— Когда это было?

— Примерно год назад. Он заговорил о моем Ван-Гоге, которого случайно увидел у того любителя из Венесуэлы, и доказал мне, что это искуснейшая подделка. «Я не стал просвещать на этот счет вашего покупателя, — сказал он. — Для вас будет весьма неприятно, если бы вдруг обнаружилось, что вы продали подделку. Переполошились бы все, кому вы продавали картины, и вся ваша коллекция оказалась бы под подозрением». Повторяю, вы не коллекционер, господин Мегрэ, и поэтому не можете себе представить, какой это был для меня удар. Голлан приходил и еще. В один прекрасный день он заявил, что разыскал автора этих подделок. По его словам, это был гениальный юноша, который вполне может работать и под Мане, и под Ренуара, и под кого угодно. «Так что, — говорит, — делайте выводы!»

— Ваша жена присутствовала при этом разговоре?