Мегрэ и убийца

— Сказать по правде, угрызения совести меня не мучали. Я слушал разговоры кумушек на улице, читал о преступлении в монлюсонской газете, словно это меня не касалось. Похороны не произвели на меня никакого впечатления. Для меня все это уже относилось к прошлому. К неизбежному. Я тут был ни при чем… Не знаю, понимаете ли вы меня? Думаю, это невозможно, если сам не прошел через такое… Я продолжал ходить в коллеж, но стал рассеянным и это отразилось на отметках. Лицо мое сделалось бледнее обычного; мать свела меня к врачу. Тот осмотрел меня и не особенно убедительно заявил: «Это возрастное, госпожа Бюро. Мальчик немного анемичен». Все мне казалось каким-то нереальным. Мне очень хотелось убежать. Не от возможного наказания, а от родителей, из города, куда-нибудь подальше — неважно, куда.

— Не хотите выпить? — спросил Мегрэ, почувствовав сильную жажду. Он налил два стакана коньяка с водой и протянул один гостю. Тот жадно, залпом, осушил свой.

— Когда вы поняли, что с вами произошло?

— Вы мне верите, да?

— Верю.

— Я всегда был убежден, что мне никто не верит. Это сложилось незаметно. Время шло, и я чувствовал, что все больше отличаюсь от других. Поглаживая в кармане нож, я приговаривал: «Я совершил убийство. Никто об этом не знает». Мне даже захотелось все рассказать своим однокашникам, учителям, родителям, похвастаться своим подвигом. Потом однажды я вдруг заметил, что иду вдоль канала за девочкой. Это была дочь речников, возвращавшаяся к себе на баржу. Стояла зимняя ночь. Я подумал, что достаточно сделать несколько быстрых шагов, вынуть нож из кармана… Внезапно меня охватила дрожь. Я, не раздумывая, повернулся и добежал до первых домов, словно там было безопаснее…

— С тех пор часто с вами случалось такое?

— В детстве?

— Потом — тоже.

— Раз двадцать. В большинстве случаев жертву я заранее не выбирал. Просто шел, и вдруг в голову мне приходила мысль: «Я его убью». Позже я вспомнил, как в далеком детстве отец дал мне за что-то оплеуху и в качестве наказания отправил в детскую, а я проворчал: «Я его убью». Я думал так не только об отце. Врагом моим было все человечество, человек вообще. «Я его убью». Не дадите ли еще выпить?

Мегрэ налил гостю, заодно и себе.

— В каком возрасте вы уехали из Сент-Амана?

— В семнадцать. Я знал, что на бакалавра мне не сдать. Отец ничего не понимал и только с тревогой смотрел на меня. Хотел, чтобы я нанялся в типографию. Однажды ночью, ни слова не говоря, я забрал свой чемодан и скромные сбережения и ушел.

— И нож тоже!

— Да. Раз сто я хотел избавиться от него, но безуспешно. Не знаю — почему. Понимаете…

Ему не хватало слов. Чувствовалось, что он силится говорить как можно правдивее и точнее, но давалось это с трудом.

— Приехав в Париж, я поначалу голодал; мне случалось, как и многим, разгружать овощи на Центральном рынке. Я читал объявления и спешил туда, где предлагали работу. Так я попал в страховую контору.

— У вас были друзья?

— Нет. Я довольствовался тем, что время от времени ходил к уличным женщинам. Одна из них попыталась как-то вытащить у меня из бумажника деньги сверх оговоренных; я достал нож. Лоб мой покрылся потом. Ушел я от нее, шатаясь… Я понял, что не имею права жениться.

— Вам очень этого хотелось?

— Вы когда-нибудь жили в Париже один, без родителей, без друзей? Вам приходилось возвращаться к себе вечером, одному?

— Да.

— Тогда вы поймете. Мне не хотелось заводить друзей: я не мог быть с ними откровенным, не рискуя угодить в тюрьму до конца дней своих… Я пошел в библиотеку Святой Женевьевы. Вгрызаясь в труды по психиатрии, я надеялся найти объяснение. Конечно, мне не хватало начальных знаний. Стоило мне решить, что мой случай соответствует какому-то душевному расстройству, как я тут же обнаруживал, что того или иного симптома у меня нет. Меня постепенно охватывал ужас. «Я его убью»… В конце концов, как только эти слова срывались у меня с губ, я бросался домой, запирался и кидался в постель. Кажется, даже стонал. Однажды вечером, мой сосед, человек средних лет, постучался ко мне. Я машинально вытащил из кармана нож. «В чем дело?» — спросил я через дверь. «У вас все в порядке? Вы не заболели? Мне показалось, что вы стонали. Извините». И он ушел.

Глава 8

В дверях появилась г-жа Мегрэ и сделала мужу какой-то знак, которого он не понял, — мыслями он был далеко. Потом тихо спросила:

— Можешь на минутку выйти?

На кухне она заговорила вполголоса:

— Обед готов. Уже девятый час. Что будем делать?

— Что ты имеешь в виду?

— Надо же поесть.

— Мы не закончили.

— Может, он поест с нами?

Мегрэ изумленно посмотрел на жену, но тут же предложение показалось ему вполне естественным.

— Нет. Не нужно накрытого стола, обеда в кругу семьи. Ему будет страшно неловко. У тебя есть холодное мясо, сыр?

— Есть.

— Тогда сделай несколько бутербродов и принеси вместе с бутылкой белого вина.

— Как он?

— Спокойней и рассудительней, чем я ожидал. Начинаю понимать, почему он весь день не давал о себе знать. Ему надо было пережить все еще раз.

— Как это пережить?

— Внутренне. Поняла?

— Нет.

— В четырнадцать с половиной лет он убил мальчика.