Мегрэ и виноторговец

— Но я знаю своих клиентов только по именам. Все они приличные люди.

— Вот как? Поэтому вы и не открываете, пока не увидите, кто стоит за дверью?

— У моего дома незапятнанная репутация. Я не принимаю кого попало. Полиция нравов никогда меня не беспокоит.

— Вы следили за Шабю, когда он выходил?

— С чего вы взяли?

— Лапуэнт, отвези ее на набережную. Там у нее быстрее развяжется язык.

— Погодите, как же я оставлю дом? Ладно, я скажу все, что знаю. Человек, которого вы называете Шабю, в самом деле мой клиент. Он вышел полчаса назад.

— Он был здесь завсегдатаем? Как часто он приезжал?

— Время от времени.

— Раз в месяц? Раз в неделю?

— Скорее в неделю.

— Всегда с той же партнершей?

— Н-нет, не всегда. — Минутку поколебавшись, она решилась: — Не стоит мне впутываться в это дело… С той, что была сегодня, он приезжал раз тридцать за год.

— Он звонил вам, предупреждал о визите?

— Так делают все.

— В котором часу они сегодня приехали?

— В семь вечера.

— Вместе или врозь?

— Вместе. Я сразу узнала красную машину.

— Заказали вино?

— Шампанское, как всегда, уже стояло в ведерке со льдом.

— Где эта женщина?

— M-м… Ушла.

— После того, как Шабю был убит?

Мегрэ прочел во взгляде Бланш замешательство.

— Разумеется, нет.

— Вы утверждаете, что она ушла первой?

— Вот именно.

— Лжете, Бланш.

На протяжении многих лет Мегрэ не раз приходилось иметь дело с такого рода заведениями. Он знал здешние обычаи — первым всегда уходит мужчина, давая женщине время привести себя в порядок.

— Проводите меня в комнату, которую они занимали. Лапуэнт, присмотри, чтобы никто не удрал. Так где эта комната?

— На втором этаже, розовая.

Стены на лестнице были обшиты деревянными панелями, перила украшены резьбой, пушистый бледно-голубой ковер перетянут медными прутьями на каждой степеньке.

— Когда я увидела, что вы приехали…

— Понятно, вы же стояли у глазка…

— Конечно, стояла. А что тут такого? Разве я не должна знать, что там происходит? Так вот, как только я вас узнала, сразу смекнула: без неприятностей не обойдусь.

— Значит, его фамилия вам известна?

— Известна.

— И фамилия его спутницы?

— Нет, только имя — Анна-Мари. Но я звала ее Кузнечиком.

— Почему?

— Она какая-то нескладная, долговязая.

— Где же она?

— Я вам сказала — ушла.

— А я вам говорю — лжете.

Госпожа Бланш открыла дверь, и Мегрэ увидел комнату, под обоями которой наверняка была звуконепроницаемая прокладка. Горничная меняла белье на кровати под балдахином. На столике — наполовину опорожненная бутылка шампанского и два бокала. На одном из них алел след губной помады.

— Ну вот, теперь вы сами видите, что…

— …что ее нет ни здесь, ни в ванной. Сколько еще комнат в доме?

— Восемь.

— Есть занятые?

— Нет. Обычно клиенты приезжают в конце дня, а то и поздно вечером. Я как раз поджидала одного к девяти часам. Вероятно, он издали заметил толпу возле парадного и…

— Показывайте другие комнаты.

На втором этаже их было четыре. Все они были обставлены в стиле Второй империи: громоздкая мебель и уже успевшие полинять портьеры.

— Убедились, что никого нет?

— Пойдем дальше.

— Ну что ей делать на третьем этаже?

— А все-таки посмотрим.

Две первые комнаты верхнего этажа также были пусты, но в следующей на пуфе, обитом бархатом гранатового цвета, сидела девушка. Чувствовалось, что все в ней напряжено: она мгновенно вскочила, высокая, худая, с едва заметной грудью и узкобедрая.

— Кто это? — спросил Мегрэ.

— Мадемуазель ждет клиента, о котором я говорила.

— Вы ее знаете?

— Нет.

Девушка недоуменно пожала плечами. Ей было не больше двадцати, и она старательно делала вид, будто ей на все плевать.

— Он так или иначе узнает, кто я. Ведь вы из полиции?

— Я комиссар Мегрэ.

— Шутите? — Девушка посмотрела на него с любопытством. — Вы сами расследуете это дело?

— Как видите.

— Он умер?

— Да.

— Зачем же вы солгали, что он только ранен? — с упреком обратилась она к госпоже Бланш.

— Откуда мне было знать? Я к нему не подходила.

— Ваше имя, мадемуазель?

— Анна-Мари Бутен, личный секретарь Шабю.

— Вы часто бывали здесь?

— Почти каждую неделю, и всегда по средам. В этот день меня пораньше отпускали со службы. Считалось, что я хожу на курсы английского языка.

— Спуститесь вниз, — буркнул Мегрэ.

Ему было не по себе от этих пастельных тонов и затененных ламп, делавших лица какими-то расплывчатыми.

Они спустились в гостиную. С улицы доносились голоса и звуки то приближавшихся, то удаляющихся шагов. По Парижу гулял резкий холодный ветер, а в доме стояла тяжелая духота, как в оранжерее, там и тут из китайских ваз торчали стебли огромных зеленых растений.

— Что вам известно об убийстве?

— Только то, что рассказала мадам. — Анна-Мари повернулась в сторону Бланш. — Кто-то внизу стрелял в Шабю и ранил его. Из дома напротив выбежала привратница и сразу вызвала полицию, которая явилась через несколько минут. — (Полицейский участок находился неподалеку, на авеню Вилье.) — Он умер сразу?

— Да.

Мегрэ заметил, что девушка немного побледнела. Но не заплакала. Ее состояние походило на шок. Голосом, лишенным всякого выражения, она добавила:

— Я хотела сразу же уехать, но мадам не позволила.

— Почему, Бланш?