Мегрэ колеблется

Он тихонько засмеялся.

— Самое большое, я мог бы их напугать. Вот, смотрите!

Он выдвинул ящик письменного стола и показал коробку с патронами.

— Револьвер в моей комнате, на другой половине квартиры, а патроны здесь… Это повелось с тех пор, как дети были маленькими и я боялся несчастного случая… Сейчас я думаю, что они уже достаточно взрослые, я мог бы его зарядить.

Он продолжал рыться в ящике и на этот раз вынул американский кастет.

— Знаете, откуда у меня эта игрушка? Три года назад, к моему крайнему изумлению, я был вызван к полицейскому комиссару. Там меня спросили, есть ли у меня сын по имени Жак. Гюсу тогда было двенадцать лет. При выходе из лицея мальчишки затеяли драку, и полицейский обнаружил у Гюса этот кастет… Вернувшись домой, я допросил сына, и он сознался, что получил его у товарища в обмен на шесть пакетов жевательной резинки!

Парандон улыбался, вспоминая это забавное происшествие.

— Он трудный мальчик?

— У него был трудный период между двенадцатью и тринадцатью годами. Случалось, он выходил из себя, но быстро успокаивался. Особенно нетерпим он был к сестре, если та осмеливалась сделать ему замечание. Но это прошло. Я сказал бы, что теперь, на мой взгляд, он даже слишком спокойный, слишком замкнутый.

— Есть у него друзья?

— Я знаю только одного, он довольно часто приходит к нему, и они вместе слушают музыку. Некий Женювье, сын кондитера из предместья Сент-Онорэ… Должно быть, вы слышали его имя… Хозяйки приходят к нему в магазин даже издалека…

— Если вы не возражаете, я поговорю еще с вашей секретаршей.

— Какое она произвела на рас впечатление?

— Умна… Непосредственна и вместе с тем вдумчива…

Видимо, эти слова понравились адвокату, и он пробормотал вполголоса:

— Она мне очень дорога…

Парандон снова погрузился в свои бумаги, а Мегрэ вернулся в комнату мадемуазели» Ваг. Девушка даже не делала вида, что работает, она явно его ждала.

— Один вопрос, мадемуазель, хотя он может показаться вам нелепым… Что, сын Парандона… Жак…

— Здесь все его зовут Гюсом…

— Так вот, этот Гюс уже приударял за вами?

— Да ему же всего пятнадцать лет!

— Знаю. Но именно этому возрасту свойственно повышенное любопытство к некоторым сторонам жизни, пробуждение чувств…

Мадемуазель Ваг задумалась. Как и Парандон, она всегда задумывалась, словно адвокат приучил ее к точности.

— Нет, — сказала она наконец. — Когда я его увидела в первый раз, он был еще совсем ребенком. Он приходил просить у меня марки для коллекции и растаскивал уйму карандашей и резинок. Иногда просил помочь ему в уроках. Он садился там, где сидите вы, и с важным видом наблюдал, как я работаю…

— А теперь?

— Теперь он на полголовы выше меня и уже год как бреется. Если ему и случается что-нибудь у меня стянуть, так только сигареты, когда забудет купить.

Мадемуазель Ваг вдруг потянулась за сигаретой, а Мегрэ тем временем стал медленно набивать свою трубку.

— Теперь он к вам заходит чаще, чем прежде?

— Напротив. Я, кажется, уже говорила вам, что у него своя жизнь, и с домашними он встречается только за столом. Когда в доме гости, он в столовую даже не заходит и предпочитает есть на кухне.

— А какие у Гюса отношения с прислугой?

— Для него нет разницы между людьми. Даже когда он опаздывает, он не соглашается, чтобы шофер отвез его в лицей. Боится, что товарищи увидят его в лимузине…

— Видимо, ему неловко, что он живет в таком богатом доме?

— В общем, да.

— А отношения с сестрой у него стали лучше?

— Не забывайте, что я у них не столуюсь и редко вижу их вместе. На мой взгляд, он смотрит на нее, как на забавное существо, и пытается разгадать механизм, который приводит это существо в движение…

— А с матерью он как?

— Она для него слишком шумная… Я хочу сказать, что она всегда в движении, всегда рассказывает о куче незнакомых людей…

— Понимаю… Ну, а дочка? Кажется, ее зовут Полетта?

— Дома все называют ее Бэмби… Тут ведь у обоих детей свои прозвища… Гюс и Бэмби… Видно, и меня они как-нибудь окрестили за глаза… Занятно, как…

— Какие у Бэмби отношения с матерью?

— Плохие…

— Часто спорят?

— Даже не спорят… Просто почти не разговаривают.

— А кто в этом виноват?

— Думаю, что Бэмби… Вы ее увидите… Она хоть и молодая, но относится к окружающим критически, и по тому, какие она бросает взгляды, видно, что судит их довольно строго.

— То есть несправедливо?

— Не всегда.

— А с вами она ладит?

— Меня она терпит.

— Заходит иногда к вам?

— Только когда ей нужно отпечатать какую-нибудь лекцию или сделать фотокопию.

— Она никогда не рассказывала вам о своих подругах, приятелях?

— Никогда.

— Как вам кажется, знает она о вашей связи с отцом?

— Никогда об этом не думала. Каждый мог нас застать врасплох.

— А отца она любит?

— Скорее, относится к нему покровительственно… Она, должно быть, считает его жертвой матери. Мне кажется, Бэмби не выносит мать за то, что она играет в семье слишком большую роль.

— А сам Парандон играет не слишком большую роль?

— Да, не из первых…

— И он никогда не пытался…

— Может, и пытался, давно, когда я еще здесь не работала, но, видно, понял, что битвы ему не выиграть.

— …и замкнулся в своей раковине?.. - Она засмеялась: