Мегрэ путешествует

— Тогда мне не понадобится быть более точным. Я не намерен доказывать, что это красиво, но такое поведение свойственно людям. Журналисты — те не понимают и при каждом нашем любовном приключении пишут про любовь с первого взгляда. Жан! Принесите мою чековую книжку…

Ему оставалось только надеть смокинг; сделав это, ван Мелен взглянул на свои ручные часы.

— Вчера вечером они пообедали в городе, потом вместе зашли выпить по бокалу в какое-то кабаре, я не спросил в какое. Случилось так, что они встретили Марко в обществе толстой блондинки, голландки из высшего общества. Они только поздоровались издалека. Марко танцевал со своей спутницей. Луиза нервничала и, когда вернулась в «Георг Пятый» с Дэвидом, сказала ему в лифте, что хочет еще бутылку шампанского.

— Она много пьет?

— Слишком много. Дэвид тоже пил слишком много, но только по вечерам. Они поболтали о чем-то, сидя каждый перед своей бутылкой, потому что Дэвид пил только шотландское виски, и я предполагаю, что под конец разговор уже становился бессвязным. Луиза после того, как выпьет несколько бокалов, часто начинает чувствовать комплекс вины и обвинять себя во всех грехах нашего мира. Как она сказала мне сегодня в двенадцать дня, она заявила Дэвиду, что недостаточно хороша для него, что презирает себя за то, что она всего лишь сексуально озабоченная самка, но не может не побежать за Марко, чтобы попросить его взять ее обратно.

— А что ответил Уорд?

— Ничего. Я даже не уверен, что он ее понял. Вот почему я спросил у вас, есть ли доказательства того, что кто-то удерживал его в ванне. До полуночи или до часа ночи он держался, потому что начинал пить только в пять вечера. Но к двум часам у него начинало мутиться в голове, и меня много раз посещала мысль, что с ним может произойти несчастный случай, когда он принимает ванну. Я даже посоветовал ему всегда иметь рядом лакея, но он терпеть не мог быть во власти у кого-либо. По этой же причине он требовал, чтобы Арнольд жил в другом отеле. Я спрашиваю себя, не было ли это у него своего рода стыдливостью.

Теперь я сказал почти все. Луиза разделась, надела халат и, возможно, выпила глоток виски, поскольку бутылка шампанского была уже пуста. В этот момент она подумала, что причинила боль Дэвиду, и захотела пойти попросить у него прощения. Это совершенно в ее характере, поверьте мне, я ведь ее знаю. Луиза вышла в коридор. Она мне поклялась, что обнаружила дверь полуоткрытой. Она вошла… В ванной увидела, вы сами знаете что, и вместо того, чтобы позвать кого-нибудь, побежала к себе в номер и бросилась на кровать. Луиза говорит, что тогда действительно хотела умереть, и это вполне возможно. Она наглоталась снотворных таблеток, которые принимала еще в мое время, особенно после того, как вьпьет…

— Сколько было таблеток?

— Догадываюсь, о чем вы думаете. Возможно, вы правы. Она желала умереть, потому что смерть улаживала все, но была бы не прочь и остаться в живых, так? Было достаточно одного намерения — оно давало тот же результат. В любом случае она вовремя позвонила. Поставьте себя на ее место… Все это для нее было каким-то кошмаром, где действительность и плоды воображения перемешались так, что уже нельзя было отличить одно от другого.

В клинике, когда она пришла в сознание, ее подхватила и понесла жестокая действительность. Первая мысль Луизы была позвонить Марко, и она набрала его номер…

Никто не ответил. Тогда она позвонила в гостиницу на улице Понтье, где он иногда ночует, когда у него любовные свидания. Там его тоже не оказалось. Тогда она вспомнила обо мне и бессвязно сказала, что погибла, что Дэвид лежит мертвый, а сама она едва не умерла и жалеет, что не мертва тоже. Она стала умолять меня сейчас же примчаться к ней.

Я ответил, что это невозможно. После напрасной попытки добиться от Луизы подробностей случившегося, я посоветовал ей поехать в Орли и сесть там в самолет на Ниццу…

Это все, Мегрэ. Я послал ее в Лозанну, где она привыкла жить, не для того, чтобы укрыть от полиции, а для того, чтобы избавить от налета журналистов и просто любопытных людей, от всех осложнений, Которые не могут не начаться с минуты на минуту.

Вы говорите мне, что Дэвид был убит, и я вам верю.

А я заверяю вас, что убила его не Луиза, но я совершенно не представляю, кто мог это сделать. А теперь… — Он наконец надел смокинг. — Если меня будут спрашивать, я в «Спортинге»… — сказал он секретарю.

— Как быть, если спросят из Нью-Йорка?

— Скажите, что я подумал и отвечаю «нет».

— Хорошо, месье…

— Вы пойдете со мной, Мегрэ?

Они вместе сели в лифт. Когда он опустился на первый этаж, их ждал неприятный сюрприз: вспышка фотоаппарата прямо в глаза.

— Я должен был догадаться… — проворчал ван Мелен и бросился к выходу, оттолкнув по дороге стоявшего рядом с фотокорреспондентом маленького толстяка, который пытался встать у него на пути.

— Комиссар Мегрэ? — Коротышка оказался обозревателем одной выходившей на Берегу газеты. — Можно побеседовать с вами одну минуту?

Консьерж наблюдал за ними издалека и хмурил брови.

— Мы бы могли сесть где-нибудь в углу…