Мегрэ в «Пикреттс»

— Первая версия: Филипп сразу же мчится к Оскару — маловероятно. Если, конечно, у него нет другой возможности раздобыть наркотики, которые ему крайне необходимы.

— А другая версия? — Шеф уже догадался.

— Вы и сами поняли. Нельзя доверяться наркоману. Филипп пока еще ничего не сказал, но где гарантия, что он и дальше будет молчать? Оскар это знает.

— И постарается его убрать.

— Вот именно! Я не хотел рисковать, не поговорив с вами.

— Вы сможете предотвратить преступление?

— Приму все меры предосторожности. У Бонвуазена нет револьвера: много шуму, его он, по-моему, не любит.

— Когда вы собираетесь отпустить свидетеля?

— Вечером, как стемнеет. Легче установить скрытое наблюдение. Я пошлю за ним столько людей, сколько потребуется. В конце концов, если случится несчастье, — невелика потеря.

— Хотелось бы обойтись без этого.

— Мне тоже. — Они помолчали.

— Решайте сами, Мегрэ, — вздохнул начальник уголовной полиции. — Желаю удачи.

— Вы оказались правы, шеф.

— Докладывай.

Лапуэнту так нравилось играть значительную роль в расследовании, что он почти забыл о смерти Арлетты.

— Ответ пришел моментально. Оскар Бонвуазен — уроженец Мон-Дора. Его отец — портье гостиницы, мать — горничная. Карьеру начал рассыльным. Потом уехал и вернулся лет десять назад, купив шале, но не в самом Мои-Доре, а рядышком, в Ла-Бурбуле.

— Он там живет постоянно?

— Нет. Только летом, иногда несколько дней зимой.

— Женат?

— Холостяк. У него еще мать жива.

— Она живет с сыном в шале?

— Нет. У нее своя квартирка в городе, но он, кажется, ей помогает. И вообще, Оскар создает впечатление человека состоятельного, у которого солидное дело в Париже.

— Приметы?

— Совпадают.

— Не возьмешься за одно серьезное поручение?

— О чем вы говорите, шеф!

— Даже если задание опасное и чрезвычайно ответственное?

Охваченный, видимо, порывом горячей любви к Арлетте, Лапуэнт с пафосом произнес:

— Мне безразлично, убьют меня или нет.

— Не об этом речь. Важно не допустить убийства кое-кого другого. Поэтому крайне необходимо не выдать, что ты — полицейский.

— Думаете, я сумею?

— Сходи в гардеробную. Подбери что-нибудь из одежды профессионального безработного, который ищет работу в надежде ее не найти. Надень кепи, а не шляпу. Главное, ничего лишнего.

Вернулся Жанвье, и комиссар проинструктировал его примерно так же.

— Оденься под служащего, возвращающегося домой.

Он отобрал еще двоих инспекторов, которых Филипп раньше не видел, а потом, собрав всех четверых в своем кабинете перед планом Монмартра, объяснил им задачу.

День быстро подходил к концу. На Набережной и на бульваре Сен-Мишель зажглись огни.

Мегрэ хотел дождаться темноты, но на пустынных улицах преследование Филиппа усложнилось бы, рискуя вызвать у парня подозрения и — главное — вспугнуть Бонвуазена.

— Торранс, на минутку.

Тот взорвался:

— Все, хватит! Меня тошнит от него. Пусть им занимается кто-нибудь другой, кому нравится, но я…

— Минут через пять заканчивай.

— Что, отпускаем?

— Как только выйдут вечерние газеты.

— А какая связь между ним и газетами?

— Они сообщат, что его безрезультатно допрашивали несколько часов подряд.

— Понял.

— Потряси его еще немного, а потом верни манатки и гони в три шеи да накажи вести себя хорошо.

— Иглу тоже отдать?

— И иглу, и деньги.

Торранс взглянул на присутствующих.

— Уж не потому ли они вырядились как на карнавал?

Один из инспекторов взял такси и устроился в нем неподалеку от входа в уголовную полицию. Другие заняли свои места в стратегических пунктах.

Мегрэ в это время успел связаться с отделом по борьбе с наркотиками и с комиссариатом на улице Ларошфуко.

Из комнатушки, дверь которой оставалась приоткрытой, доносился громовой голос Торранса — тот с наслаждением бросал в лицо Филиппу все, что о нем думал.

— Я тебя даже пальцем не трону, чтобы не доводить до экстаза, понял? После тебя кабинет придется дезинфицировать. Давай одевайся.

— Вы меня отпускаете?

— Ты нам всем глаза намозолил. Надоел до ужаса. Собирай причиндалы и катись отсюда, дерьмо!

— А зачем толкаться-то?

— Я тебя не толкаю.

— И что толку кричать?

— Пошел вон!

— Ухожу, ухожу… Благодарю вас.

Дверь распахнулась и с грохотом закрылась снова. Коридор уголовной полиции был пуст. Только в плохо освещенной приемной ожидали два-три человека.

Фигура Филиппа, словно насекомое в поисках выхода, вырисовывалась в длинном пыльном коридоре.

Сквозь узенькую щель в дверях Мегрэ наблюдал за парнем до тех пор, пока тот не вышел на лестничную площадку.

И все-таки душа у комиссара была не на месте. Он закрыл дверь, повернулся к Торрансу, который расслаблялся, словно актер после спектакля. Торранс заметил, что комиссар озабочен, взволнован.

— Думаете, клюнет?

— Надеюсь, хотя кто его знает.

— Первым делом он бросится доставать морфий.

— Разумеется.

— Вы знаете куда?

— К доктору Блоку.

— И тот даст?

— Я запретил доктору давать Филиппу наркотики, вряд ли он посмеет не подчиниться.

— А потом?

— Увидим. Я буду на Монмартре. Наши в курсе, где меня искать. Ты останешься здесь. В случае чего звони в «Пикреттс».

— Иначе говоря, мне снова жевать бутерброды. Ну да ладно. По крайней мере не в компании с гомиком.