Мегрэ в суде присяжных

Два инспектора остались на всякий случай в зале заседаний, не считая Лапуэнта, который вернулся туда внутренними коридорами.

Мегрэ вызвал Люка, занимавшегося делом об ограблении банка.

— Я не хотел их допрашивать, патрон, раньше, чем вы на них посмотрите. Сейчас я устроил так, что свидетели могли их разглядеть, когда они проходили.

— Свидетели опознали обоих?

— Конечно. Особенно точно опознали того, у которого по дороге слетела маска.

— Давай сюда младшего!

У этого длинноволосого, прыщеватого парня был болезненный, неопрятный вид.

— Снимите с него наручники!

Парень недоверчиво посмотрел на комиссара, твердо решив не попадаться в ловушку, которую тот, по его мнению, непременно ему приготовит.

— Оставьте нас вдвоем!

В таких случаях Мегрэ предпочитал сначала поговорить с обвиняемым с глазу на глаз, а потом уже перейти к официальному допросу, застенографировать его и дать на подпись.

Комиссар посасывал трубку.

— Садись! — И, протянув ему пачку сигарет, спросил: — Куришь?

Рука у парня дрогнула. Ногти на длинных, толстых пальцах были обгрызаны как у детей.

— У тебя нет отца?

— Это не я…

— Я не спрашиваю, ты или не ты устроил это представление. Я спрашиваю, жив ли твой отец.

— Он умер.

— Отчего?

— В санатории.

— Тебя содержит мать?

— Нет, я тоже работаю.

— Кем?

— Полировщиком.

На это пойдет немало времени. Мегрэ знал по опыту, что лучше не торопиться.

— Где ты достал оружие?

— У меня нет оружия.

— Хочешь, я сразу вызову свидетелей, которые уже здесь дожидаются?

— Они все лгут.

Зазвонил телефон. Комиссар снял трубку и услышал голос Лапуэнта:

— Женевьева Лаванше уже дала свои показания, патрон. Ей задавали примерно те же вопросы, что и ее шефу, кроме одного. Председатель спросил, не заметила ли она чего-нибудь странного в поведении клиентов двадцать пятого февраля, и она ответила, что была удивлена, что в этот день постель оставалась несмятой.

— Свидетели продолжают выступать?

— Да. Теперь все пошло очень быстро. Их почти не слушают.

Комиссару потребовалось сорок минут, чтобы мальчишка сдался. В конце концов он заревел.

Действительно, при ограблении оружие в руках держал он. И было их не двое, а трое. Третий сообщник ожидал их за рулем краденой машины. Кажется, этот третий и был инициатором ограбления, но тут же сбежал, когда услышал крики о помощи.

И все же парень, фамилия которого была Вирье, отказывался назвать имя этого третьего.

— Он старше тебя?

— Да. Ему двадцать три года. Он уже женат.

— У него есть опыт в таких делах?

— Говорил, что есть.

— Я еще буду тебя допрашивать, но сначала хочу побеседовать с твоим приятелем.

Полицейский увел Вирье, и тот столкнулся в дверях со своим товарищем, Жирокуром, которому тоже снимали наручники. Парни успели обменяться взглядом.

— Раскололся?

— А ты думал, будет молчать?

Обычная рутина. Налет сорвался. Не было ни убитых, ни раненых, только разбито оконное стекло.

— Кому пришла в голову идея надеть маски?

Идея, впрочем, была не новой. За несколько месяцев до этого профессиональные воры в Ницце воспользовались карнавальными масками, чтобы ограбить почтовую машину.

— У тебя не было оружия?

— Нет.

— А когда служащий банка кинулся к окну, это ты сказал: «Стреляй же, идиот…»?

— Я не помню, что говорил… Я потерял голову…

— Однако твой дружок тебя послушался и нажал на собачку…

— Он не выстрелил.

— Просто счастливая случайность. Пистолет был не заряжен, а может быть, просто негодный.

Служащие банка и находившаяся в зале единственная клиентка подняли руки вверх. Все происходило в десять часов утра.

— Это ты, войдя в зал, крикнул: «Повернуться лицом к стене. Руки вверх! Вооруженный налет!» И, кажется, добавил: «Это не шутка».

— Я так сказал, потому что женщина начала смеяться.

Тогда одна из банковских служащих, дама лет сорока пяти, сидевшая теперь в стеклянной клетке, ожидая допроса, схватила пресс-папье и бросила в окно, призывая на помощь.

— У тебя были судимости?

— Одна.

— За что?

— Украл из машины фотоаппарат.

— Ты знаешь, что на этот раз тебе это дорого обойдется?

Парень пожал плечами, напуская на себя бравый вид.

— Пять лет, голубчик! Что же касается твоего товарища, то была ли там осечка или нет — это значения не имеет. Все шансы, за то, что ему не отделаться меньше чем десятью годами.

Мегрэ не преувеличивал. Со дня на день обязательно найдут и третьего. Расследование пойдет быстро, а так как на этот раз не помешает отпускное время, то месяца через три-четыре Мегрэ снова придется давать свидетельские показания в суде присяжных.

— Уведи его, Люка. Теперь уже нет необходимости их разлучать. Пусть болтают, сколько влезет. Пошли ко мне первого свидетеля.

Одни только формальности, одна бумажная волокита. А по словам Лапуэнта, который звонил из Дворца, там дело шло еще быстрее. Некоторые свидетели, проговорив не более пяти минут, изумленные, немного разочарованные, смешивались с толпой, пытаясь где-нибудь приткнуться.

В пять часов Мегрэ все еще занимался делом о налете, и в его ярко освещенном кабинете было полно табачного дыма.