Мэйфейрские ведьмы

– Значит, вы просвещаете демона, чтобы он служил вашим целям?! – продолжал я. – Сюзанна, будь она в состоянии прочесть демонологию, которую ей показал инквизитор, сумела бы наслать демона на человека. Равно как и Дебора, уделяй она больше внимания книгам. Нет, эта задача досталась вам, и то, что задумал инквизитор, осуществилось лишь в третьем поколении! Чему еще вы хотите обучить существо, уже способное вторгаться в души людей, вызывать бурю и превращаться в неотразимо прекрасного призрака в открытом поле?

– Что вы имеете в виду? Какой еще призрак? – заинтересовалась Шарлотта.

Я рассказал ей о том, что видел в деревне Доннелейт, – о полупрозрачной человеческой фигуре среди древних камней, которая – ив этом у меня не было ни малейших сомнений – не имела ничего общего с реальностью. Впервые за все время нашего общения Шарлотта проявила такое внимание к моим словам.

– Вы видели его? – недоверчиво переспросила она.

– Да, конечно, видел, и Дебора тоже.

– А вот передо мной он никогда в таком виде не появлялся… – едва слышно прошептала Шарлотта и – уже громче – решительно заявила: – Но тут какая-то ошибка: простушка Сюзанна считала его черным человеком – дьяволом, как его называли, – именно в таком обличье она его и видела.

– Но в его внешности не было ничего ужасного – напротив, он выглядел скорее красивым.

Шарлотта в ответ лишь озорно рассмеялась, и глаза ее неожиданно вспыхнули живым огнем.

– Значит, она воображала себе дьявола красивым, и Лэшер для нее превратился в красавца. Вот видите, все, что он есть, проистекает от нас.

– Возможно, мадам, возможно. – Терзаемый жаждой, я покосился на пустой бокал, но решил, что не стану напиваться. – А возможно, и нет.

– Да, вот почему меня так привлекает это создание, – сказала она. – Разве вы до сих пор не поняли, что само по себе оно не умеет мыслить? Оно способно сосредоточиться только по приказу Сюзанны; по зову Деборы оно научилось концентрироваться в одном месте и вызывать бурю; а я научила его превращаться в старика… И оно в восторге от этих проделок, ему доставляет удовольствие разглядывать нас человеческими глазами. Неужели так трудно догадаться, что именно своей изменчивостью, стремлением к постижению нового и нежеланием останавливаться на достигнутом оно мне и нравится?

– Но оно таит в себе опасность! – прошептал я. – Это существо лжет.

– Нет, это невозможно. Спасибо, что предупредили, но все ваши предостережения настолько беспочвенны, что над ними можно только посмеяться.

Она протянула руку к бутылке и вновь наполнила мой бокал.

Но я не принял его.

– Шарлотта, умоляю…

– Петир, позвольте мне говорить откровенно, потому что вы этого заслуживаете. Наша жизнь наполнена борьбой, мы ко многому стремимся и вынуждены преодолевать неисчислимые препятствия. Сюзане, например, мешали ее наивность и невежество. Дебору воспитали как сельскую оборванку, и даже в собственном замке она всегда оставалась не более чем страшащейся всего на свете крестьянской девчонкой, считавшей Лэшера единственным источником своего благосостояния.

Так вот, я не сельская знахарка, не пугливая девчонка без роду и племени. Я родилась и выросла в богатстве и роскоши, мне дали отличное образование, и с малых лет я привыкла получать все, что только могла пожелать. В свои неполных двадцать два года я уже мать, а вскоре, наверное, стану вдовой. Я управляю всем поместьем и начала делать это еще до того, как мать поделилась со мной своими тайнами и прислала сюда Лэшера. И в дальнейшем я по-прежнему намерена изучать это существо, использовать его и позволить ему черпать силы там, где их в избытке, то есть у меня.

Полагаю, что вы не нуждаетесь в дальнейших объяснениях, Петир ван Абель, – ведь мы с вами очень похожи, и на то есть свои причины. Вы сильный человек, я тоже. Однако я хочу, чтобы вы поняли кое-что еще: я полюбила этого духа – слышите? – я научилась его любить! Потому что этот дух стал моей волей!

– Он погубил вашу мать! – воскликнул я и вновь заговорил о безграничном коварстве сверхъестественных сил, подтверждение чему мы находим во множестве древних легенд и сказаний. В завершение своей тирады я заявил, что это существо нельзя до конца понять разумом, а следовательно, нельзя и управлять им разумно.

– Моя мать отлично знала вам цену, – печально покачала головой Шарлотта, протягивая мне бокал с вином, от которого я в очередной раз отказался. – Все вы из Таламаски в конечном итоге не лучше католиков и кальвинистов.

– Ничуть не бывало, – сказал я. – У нас с ними нет ничего общего. В отличие от духовенства мы черпаем наши знания, основываясь на наблюдениях и опыте! Мы шагаем в ногу со временем и с этой точки зрения скорее сродни хирургам, терапевтам, философам!

– Ну и что это значит? – фыркнула Шарлотта.