Мэйфейрские ведьмы

– Я очень любил эту девушку, – с грустью признался он. – Ее звали Роуан. Роуан Мэйфейр. Она была абсолютно не похожа на других и необыкновенно красива. Но при этом совершенно невыносима. Она знала, о чем я думаю, еще прежде, чем я сам это осознавал. Она всегда знала, где я и с кем встречаюсь, но относилась к моим «романам на стороне» с таким невозмутимым спокойствием, что мне становилось даже жутко. Насколько мне известно, теперь она нейрохирург. Честно говоря, это пугает. Вы только представьте, что может произойти, если накануне операции пациент подумает о ней плохо. А что, если она просто возьмет да и вырежет эти мысли из его головы?

Следует здесь особо подчеркнуть, что никто из знавших Роуан не отзывался о ней, как о женщине мелочной, недалекой или мстительной. Многим она, как когда-то Мэри-Бет, казалась чересчур суровой, даже «грозной», но мы не услышали ни одного обвинения в проявлении несправедливости с ее стороны или неоправданных нападках на кого-либо.

Поступая в 1976 году в университет Беркли, Роуан уже твердо знала, что будет врачом. Она выбрала для себя программу начальной медицинской подготовки, училась на одни пятерки, каждое лето занималась на дополнительных курсах (правда, не упуская при этом возможности хотя бы ненадолго отправиться куда-нибудь на отдых с Элли и Грэмом) и в результате, перескочив через два семестра, в 1979 году блестяще завершила обучение, возглавив список лучших выпускников университета. В двадцать лет Роуан поступила на медицинский факультет и была уверена, что делом всей ее дальнейшей жизни станут исследования в области неврологии.

Ей удалось достичь феноменального успеха – все без исключения преподаватели в один голос твердили, что такой блестящей студентки у них никогда не было.

– И дело здесь не только в потрясающих умственных способностях Роуан Мэйфейр, – говорили одни. – Гораздо важнее ее интуиция, благодаря которой она соединяет, казалось бы, несоединимое и приходит к удивительным заключениям. Такое впечатление, что она не читает, а проглатывает целые тома научных трудов и тем не менее умудряется находить в них такие идеи, которые и в голову не приходили авторам изложенных там теорий.

– Студенты прозвали Роуан Доктором Франкенштейном, – рассказывали другие, – из-за ее одержимости идеей пересадки мозговых тканей и создания таким образом нового разума. И все же одним из основных ее достоинств, несомненно, следует считать человечность. Ибо даже самый блестящий, самый совершенный разум ничто, если у его обладателя нет сердца.

– О, Роуан! Помню ли я Роуан? Да вы, наверное, шутите! Она могла бы учить студентов вместо меня. Вас, наверное, интересуют какие-нибудь малоизвестные факты? Хорошо, расскажу, но только вы меня не выдавайте. Получилось так, что в конце семестра мне нужно было уехать из города, и я оставил на проверку Роуан курсовые работы студентов ее группы. Если об этом кто-нибудь узнает, я погиб! А тогда мы с ней заключили сделку. Роуан понадобился ключ от лаборатории на время рождественских каникул. Вот я и предложил: я ей – ключ, а она мне – оценки за курсовые работы. И знаете, что для меня было самым ужасным и удивительным? Впервые за годы своего преподавания я не получил от студентов ни единой жалобы по поводу несправедливо выставленных баллов! Роуан!.. Да разве такую забудешь! Люди вроде Роуан заставляют вас чувствовать себя полным ничтожеством!

– Нет, она не просто выдающаяся личность – она нечто гораздо большее. Своего рода мутант, если позволите так выразиться. Нет, я серьезно. Ей достаточно внимательно осмотреть подопытное животное, чтобы сказать, что именно будет происходить с ним дальше. Или, например, прикоснуться к нему рукой и заявить: «Нет, этот препарат не подействует». Более того, она умела лечить этих животных. Один наш старый доктор рассказывал мне, что стоило ей перестать себя контролировать, и весь эксперимент шел насмарку. Потому что она обладала способностью исцелять. И я верю, что так оно и есть. Знаете, мы с ней… ну, в общем… встречались какое-то время. Нет, меня она ни от чего не вылечила, но… Она была такой горячей! В прямом смысле горячей. Это было все равно что заниматься любовью с женщиной, горящей в лихорадке. Те, кому доводилось иметь дело со знахарями, которые исцеляют методом наложения рук, меня поймут. Говорят, от их ладоней тоже исходит тепло. Охотно верю. Вообще, Роуан не следовало становиться хирургом – из нее получился бы великолепный онколог. Она могла бы исцелить очень многих людей. А хирургия… Резать-то дело нехитрое – с ним каждый справится.

(Хочется здесь добавить, что последнее высказывание принадлежит врачу-онкологу, а те из докторов, кто использует безоперационные методы лечения, зачастую пренебрежительно отзываются о хирургах любого профиля, называя их мясниками и награждая весьма нелестными эпитетами. Хирурги, однако, в долгу не остаются и заявляют, что вся терапия не более чем подготовка пациента к попаданию на операционный стол.)

Целительный дар Роуан