Мэйфейрские ведьмы

— Во имя спасения души умирающего. Приходит священник. Он совершает обряд Последнего причастия. Когда я мальчиком прислуживал при алтаре, мне приходилось пару раз сопровождать священника и помогать ему при совершении такого обряда.

— Об этом они позаботились, а вот о том, чтобы отправить ее в больницу, — нет.

— Роуан, я сомневаюсь, что ты смогла бы что-то изменить, даже если бы была здесь, рядом. Даже если бы они заранее сообщили тебе о том, что она умирает, спасти ее едва ли было возможно.

— Райен сказал, что ее положение было безнадежным. По его словам, лет десять тому назад Карлотта согласилась, чтобы ей перестали давать лекарства. Организм уже ни на что не реагировал — остались только рефлексы. Райен уверяет, что они сделали все возможное… Но что еще ему остается говорить в такой ситуации? Вот почему я хочу сама прочесть историю болезни и сделать собственные выводы. Тогда, быть может, я почувствую себя лучше. Впрочем, кто знает…

Роуан отошла от кровати и еще раз внимательно оглядела комнату. Казалось, она пытается оценить ее состояние с той же беспристрастностью, с какой оценивала другие помещения в доме.

Майкл как можно тактичнее обратил ее внимание на то, что эта комната — единственная на этаже — в изысканности интерьера не уступает нижним помещениям. Он указал Роуан на лепные завитки над окнами, на хрустальную люстру, на лепной медальон потолка… Хотя огромная кровать не отличалась ни изяществом, ни красотой.

— Она совсем не такая, как остальные, — заметила Роуан.

— Да, она гораздо новее. Это уже не ручная работа. В конце прошлого века сюда привозили с Севера миллионы таких кроватей. Они вошли в моду. Возможно, ее заказала Мэри-Бет.

— Она как будто остановила время.

— Кто? Мэри-Бет?

— Нет, эта отвратительная Карлотта. Она словно заставила время остановиться, и жизнь в доме прекратилась. Ты только представь себе, каково было расти в таком доме юным девочкам! Судя по всему, у них не было ни одной красивой веши — вообще ничего, что соответствовало бы их возрасту и интересам.

— Плюшевые медведи… — прошептал Майкл. Кажется, тогда в саду, в Техасе, Дейрдре говорила что-то о плюшевых медведях…

Но Роуан не расслышала его слов.

— Что ж, ее время истекло… — заключила она, но в голосе ее при этом не было ни уверенности, ни победных ноток.

Она вдруг схватила фигурку Святой Девы и с силой швырнула ее через всю комнату. Статуя упала на пол в ванной и раскололась на три неравные части. Роуан в ужасе смотрела на обломки, не в силах поверить, что отважилась на подобный поступок.

Майкл был потрясен. При виде валяющейся на полу разбитой статуи Святой Девы его охватило совершенно необъяснимое суеверное чувство, захотелось сделать что-нибудь, чтобы отвести неминуемую, как ему казалось, беду, — произнести молитву, постучать по дереву или, наконец, трижды плюнуть через плечо. Неожиданно взгляд его наткнулся на что-то блестящее… Он присмотрелся…

— Взгляни туда, Роуан! — воскликнул он и пальцами осторожно повернул ее голову в нужном направлении. — Туда, на столик возле кровати!

На столике стояла открытая шкатулка, рядом лежал бархатный кошелек, а вокруг них россыпью валялись золотые монеты и драгоценные камни.

— Боже мой! — только и смогла выдавить из себя Роуан. Она осторожно подошла к столику, не сводя глаз с этого богатства, словно камни и монеты были живыми существами.

— Поверить не могу! Нет, это невозможно. Они не могут быть настоящими.

Роуан молча смотрела на него, стоя по другую сторону кровати.

— Майкл, — наконец прошептала она, — не мог бы ты… Не мог бы ты коснуться их? Снять перчатки и коснуться — хоть на секунду.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, не могу… Не хочу…

Роуан обхватила себя руками за плечи — похоже, этот жест всегда свидетельствовал у нее о душевном смятении — и словно ушла в себя, глубоко задумалась о чем-то.

— Майкл, — вновь услышал он ее шепот, — тогда, быть может, ты коснешься какой-нибудь вещи Дейрдре? Ну, например, ее ночной рубашки… Или кровати…

— Нет, Роуан, не хочу. Мы же договорились, что не станем…

Она низко опустила голову, волосы упали на лицо, и. Майкл не мог видеть выражение ее глаз.

— Послушай, — продолжал он. — Я все равно ничего не смогу понять. И только запутаю еще больше. В конце концов, что я могу увидеть? Сиделку, помогающую ей одеваться? Или доктора? Или автомобиль, проезжающий мимо дома в те минуты, когда она сидит на террасе? Я не умею пользоваться силой собственных рук. Эрон пытался научить меня, но пока безрезультатно. При мысли о том, что я увижу нечто плохое, мне становится не по себе. И к тому же я боюсь, Роуан. Боюсь, потому что она мертва… Поначалу я соглашался на просьбы людей и касался тех вещей, которые они мне приносили. А сейчас не могу. Поверь, я… Давай подождем, пока Эрон научит меня…

— А вдруг тебе удастся увидеть нечто хорошее? Если это будет нечто красивое, вроде того, что увидела та женщина в Лондоне, когда он попросил ее коснуться халата?

— Ты уверена, что она тогда не ошиблась? Ведь агенты Таламаски тоже люди, а людям свойственно ошибаться.