Meine russische Seele (СИ)

Резкий удар в челюсть выбил немца из транса. Он пошатнулся назад, но не упал. Мужчина умел крепко стоять на ногах. Парни начали окучивать молодого офицера, молча ударяя того в грудь, плечи, лицо. И Рихард молчал. Он ни разу не вскрикнул и не застонал, лишь выдыхал и вдыхал, когда удары были слишком сильные. Его буквально пускали по кругу как мяч. Плотное кольцо обхватило его и гоняло по сторонам, постепенно сбивая с него эту спесь. Они всячески кидали его на землю, чтобы он лёг и не встал, кто-то даже шептал: “liegen, ergebt Euch!”, но Беккер продолжал вставать как неисправная кукла. Рядовые пинали его до того, что Беккер начал сплевывать кровь. Если он продержится меньше положенного срока, его либо понизят до рядового, либо убьют, если он сам того пожелает. Поняв, что офицер ни за что не успокоится, пара парней решили сломать ему что-нибудь. Один на всякий случай держал свободную руку офицера, а еще два готовились ломать ему правую руку. Что ж, успешно. Беккер шикнул и зажмурился. Но не от боли, тела он своего не чувствовал, а звук ещё вполне. Когда его отпустили, мужчина медленно встал, качаясь и оступаясь иногда, но он стоял. Солнце также решило ударить ему, но попало точно в голову. Рихард упал без чувств на песок.

— Отправьте телеграмму его семье, — проговорил чей-то голос, убирая пальцы от шеи офицера. Этим голосом оказался Шнайдер. Он чувствовал еле ощутимый пульс Беккера, но соврал.

Тело так и осталось лежать на полигоне до обеда. Там Рихард очнулся впервые. Он был слишком слаб, чтобы подняться, а внутри словно выгорело что-то важное. Поэтому он просто закрыл глаза и тут же провалился в темноту сна… Он протерпел полчаса избиений. Этим можно было гордиться. Полчаса непрерывных ударов по всему, что попало. Беккер глубоко дышал и постанывал. Да, это больно, возвращаться почти с того света. Глаза были закрыты, он старался ни о чем не думать. Сознание путалось, перед закрытыми глазами пульсировала и переливалась мутными цветами темнота. Руки и ноги похолодели, стали ватными, к горлу подкатила тошнота. Мерзкий холод взбирался все выше, голова налилась свинцом, стало тяжело дышать, кровь гудела в ушах, и он понял, что совсем не чувствует собственного тела. Рихард попытался открыть глаза — и не смог. Или это зрение подвело его?

День тянулся медленно, словно специально, солнце безбожно опаляло землю и, казалось бы, ясный день должен стать чем-то хорошим, что вызывает улыбку, но юной особе казалось, что в доме как-то неожиданно стало мрачно. Ей постоянно хотелось раздернуть шторы, но как только она обращала на них свой взгляд, то понимала – они и так раскрыты.

Василиса занялась тем, чем обычно занимался немец – русская полила цветы в саду, она не догадывалась о том, что это сад его матери, но понимала, что он важен для мужчины, раз тот так трепетно заботился о растениях. Завтракать девушка не стала, попросту не смогла, кусок в горло не лез. Пускай юная особа и не показывала этого, выглядела излишне спокойной, даже в некоторые моменты безразличной, то внутри разгоралась настоящая буря. Пленнице казалось, что сидеть без дела – сродни самоубийству, ведь иначе она просто накрутит себя, доведет до очередной истерики.

Вокруг была только темнота, и он чувствовал, как с каждой секундой мучительно слабеет и как никогда острое чувство одиночества свело нутро, скрутило что-то еще живое внутри в один холодный склизкий ком. Угасающее сознание пронзил ужас, дикий, первобытный, от которого хотелось выть и бежать, спасаться и прятаться, но — мягкие когти сдавили горло — он не мог даже пошевелиться. Хотелось рыдать, но и на это не было сил. Невидимая лапа сдавила горло сильнее — казалось, прошла целая вечность…

…И он понял, что снова видит. Его налившиеся кровью глаза наконец открылись. Мужчина с горем напополам поднялся с песка и побрёл в сторону дома.

Перед обедом, как и говорил немец, посыльный принес телеграмму. Ее забрала Яхнэ, как самая старшая в доме, она же ее и читала. Вася не хотела верить в то, что мужчина мертв. Он ведь обещал ей вернуться домой, девушка все еще его ждет. Она видела, как тяжело старой кухарке, девушка старалась ее поддержать, старалась убедить в том, что это ошибка. Их офицер наверняка остался жив, он вскоре обязательно вернется домой. Вечер девушка провела с Яхнэ и Вивьен время до вечера, после отправляя женщин спать. Русская не знала, вправду ли они уснули, но все разбрелись по своим комнатам, в доме стояла почти гробовая тишина. Юная особа раз за разом просматривала строки телеграммы, она знала, что в ней написано, но самостоятельно ни слова разобрать не могла, поэтому просто в который раз бесцельно осматривала лист с напечатанным текстом. Так и придремала, организм вымотался за день. Василиса так и не поела, зато нервничала много, но боялась она не за себя, за Рихарда, если то, что написано в телеграмме правда, то девушка ни за что его не простит.