Механическая птица

Гитабрия теперь перестала быть для нас самым безопасным местом, поэтому вскоре мы покинули Казаран и отправились к трактиру скитальцев на границе. Хотя ни один из нас не спал последние двое суток, мы продолжили праздник. Я танцевал с Нифенией постоянно и смотрел на нее так, словно мы только что познакомились. В какой-то мере так оно и было.

Кажется, в какой-то момент я смотрел на нее слишком долго. Она подмигнула, не переставая танцевать, и провела рукой по волосам.

— Все еще думаешь, что они слишком короткие?

— Они прекрасны, — сказал я.

Слишком прекрасны. Я понял это только теперь. Я был слеп, если не видел этого раньше. Как там говорит Фериус? «Несравненная красота несовершенства». И дело не только в ее волосах. В ней было прекрасно все. Загорелая кожа. Шрамы. Даже руки с недостающими пальцами. Это не были недостатки или беды. Это были главы в истории Нифении. Это была… она сама. И я танцевал с ней, и говорил ей всякие глупости, поскольку в тот момент они глупостями не казались. Еще я танцевал с Фериус. Возможно, я танцевал даже с Рейчисом, который надрался сильнее всех. Даже сильнее Айшека, а тот был не дурак выпить. И, будучи белкокотом, Рейчис даже тут нашел повод для бахвальства.

— Ты в порядке, малыш? — спросила Фериус, когда через некоторое время застала меня, сидящего в одиночестве.

— Абсолютно, — солгал я.

Она пристально посмотрела на меня, словно пытаясь заглянуть в сердце бури, но потом кивнула и похлопала меня по плечу. Думаю, это был ее способ сказать, что у меня есть право на собственные тайны.

Погода в ту ночь была прекрасной, поэтому мы решили уехать из трактира и заночевать под звездами. Вернее, провести под ними то краткое время, что осталось от ночи.

Первой уснула Фериус, надвинув шляпу на лицо, и громко храпела, словно давая понять, что ровным счетом ничего не услышит. Нифению это развеселило. Она улыбнулась. Потом мы рассмеялись оба, и пальцы Нифении задержались в моей руке достаточно долго, чтобы это стало похоже на приглашение.

— Завтра рано вставать, — сказал я.

Она не преминула меня поддеть.

— Будет трудная миссия по спасению мира, малыш.

Она довольно удачно скопировала Фериус, хотя Рейчис все равно делает это лучше. Но в тот момент он снова соревновался с Айшеком, кто громче храпит, и, похоже, выигрывал поединок.

— Спокойной ночи, Келлен, — сказала Нифения, укладываясь.

— Вряд ли она будет спокойной, если придется слушать этот храп, — ответил я и отодвинул рюкзак подальше от какофонии.

Я подождал час или около того, пока не уверился, что они все уснули. Потом неторопливо собрал вещи и засунул в седельные сумки своей лошади. Я вел ее в поводу ярдов сто, стараясь убедить не шуметь — ну, насколько возможно убедить лошадь. И если уж сказать по правде, я сам производил больше шума, всхлипывая, как потерявшийся ребенок.

Я был уже достаточно далеко от лагеря, но не мог заставить себя сесть в седло. И тогда я сделал то, что — как полагал — никогда не стану делать снова. По крайней мере добровольно.

Я вошел в Тени.

Темнота окутала темноту, словно сам по себе черный цвет не был достаточно черен для Теней. Звезды исчезли одна за другой. Лагерный костер тоже пропал, оставив меня без света. И все же я мог видеть с почти болезненной ясностью.

В тишине я вернулся в лагерь, чтобы предстать перед моими друзьями странным бесформенным призраком, сотканным лишь из желаний и сожалений. Путешествие по Теням на этот раз было иным. Я видел, как Рейчис спит, свернувшись клубочком и накрыв нос хвостом. Но еще один Рейчис бегал по лагерю, снуя туда-сюда. Его глаза лихорадочно выискивали угрозу, а пасть была разинута, когда он рычал на невидимых врагов. Он был полон страха — не за себя, а за других. Он знал, что в этом мире есть чудовища, но они не прокрадутся сюда и не тронут его друзей. Не в этот раз.

— Прощай, белкокот, — сказал я, хоть он и не мог меня слышать. — Ты был самым лучшим деловым партнером на свете.

Фериус ворочалась во сне, а ее копия стояла в нескольких шагах поодаль, глядя на горизонт. Она казалась очень одинокой — какой и была, впрочем. Какой будет всегда. Это был тот путь, который она выбрала для себя. Ее жизнь будет гораздо ценнее для мира, если она останется странницей-аргоси. И неважно какую цену придется платить.

— Надеюсь, ты права, Фериус, и твоя жертва стоит того. Только не забывай, что путь Полевой Ромашки — это еще и путь радости…

Айшек в своей теневой форме выглядел удивительно похожим на себя настоящего. Возможно, у гиен просто не такой богатый внутренний мир, как у других существ. Хотя я в этом сомневался.

Я обернулся к Нифении в последнюю очередь — потому что мне требовалось столько времени в Тени, сколько я мог себе позволить. Будет очень трудно справиться с этим чувством потери, разлуки и придется как следует постараться, чтобы суметь уйти.

Она лежала у костра, дрожа, несмотря на жару. Я лишь теперь понял, что она не привыкла к холодным ночам, сопровождающим жизнь бродяги. И, однако, за все время нашего путешествия она ни разу не пожаловалась.