Механическая пустошь

— Нет-нет и еще раз нет, — внезапно возмутилась землеройка. — Что угодно, но только не Ветряной клык. Мне плевать какие у тебя дела с этим выжившим из ума существом! Слышишь! Хочешь шептаться с Суховеем — на здоровье. Но не надо втягивать меня в эту дурную затею. Я здесь изгой. И с этим, знаешь ли, смирилась. Но если раньше, мне хотя бы позволялось возвращаться сюда, в скромный уголок каюты U-21. То что будет теперь? После того как ты потребовал визита к советникам, землерои стали считать меня разносчиком заразы. Понимаешь, о чем я виду речь? Ты уйдешь, а мне здесь оставаться. Но по всей видимости, такая роскошь мне не грозит. Скажи, о чем ты беседовал с коалицией, а? Хотя нет, постой! Лучше не говори, это не мое дело. Просто ответь: я совершила большую ошибку, когда взяла тебя с собой на Черепаху или еще есть шанс все исправить?

Вместо ответа, не открывая глаз, Дар тихо спросил:

— Скажи, почему ты сюда возвращаешься? Чем тебя держит это место?

Тальпа могла возмутиться, и продолжить взволнованно обвинять во всем пыльного странника, но вместо этого она присела рядом и скрестив руки перед собой, прошептала.

— Мои предки. — Ее голова безвольно опустилась. Может быть так было даже лучше, чтобы случайные слезы остались незамеченными для других. — Мы хороним землероев в отсеке «Би-полярной инженерии» среди огромных масляных механизмов. Знаешь, там существует множество таких крохотных ящиков для консервации инструментов, которые мы приспособили под иссушенные тела наших родных. Там идеальные условия. Они почти герметичны и не способны разлагаться… Слепой Порпе ловко высекает на информационных табличках имена и принадлежность семьи. — Она тяжело вздохнула. — Вот, пожалуй, единственное, что связывает меня с Черепахой.

— Не так уж много, — равнодушно изрек странник.

— Но и не мало, — не согласилась Тальпа. — Три шкафчика: отец, мать и старший брат, которого я никогда не видела. — Она немного помедлила и утерев рукавом слезы, продолжила: — Обычно землерои жгут торфяные свечи в знак памяти. Знаешь, такие пузатые, в ярких колбах или вазах. В кромешной темноте, выглядит очень красиво. А я поступаю иначе: каждый новый цикл приношу им с поверхности цветы. Правда сухие, на живые существует запрет.

— Землерои боятся заразы, которую ты можешь притащить с поверхности? — догадался Дар.

— Возможно, — кивнула Тальпа. — Впрочем, они не зря опасались. И ты тому лучшее доказательство.

Дар молча согласился, а затем закинув руки за голову, довольно буднично произнес:

— Когда у власти стоят трусы, будущее туманнее Гнидовых болот.

— Что ты этим хочешь сказать? — голос землеройки наполнился тревогой.

Она прекрасно знала, что коалиция весь осторожна в своих поступках, но ей подобные методы всегда казались вполне оправданными.

— Если ты останешься — поймешь. Правда, будет уже поздно, — сухо констатировал Дар.

— Это ты о чем? — землеройка недоверчиво уставилась на собеседника.

— Запад гонит в вашу сторону большую беду, и вскоре она достигнет стальных боков Черепахи.

— Хочешь сказать: нам угрожает опасность?

— Перед этой напастью не устоят даже стены великого Вавилона.

Тальпа хотела что-то возразить, но заметив взгляд странника, передумала. Нет, он не врал и не преувеличивал значимость собственных слов. Тень ужасной угрозы уже достигла пределов Черепахи. И тому имелось множество знаков. И если раньше она не понимала их значение, то сейчас, взглянув в голубые глаза Дара, землеройка ощутила некую обреченность.

— Что же теперь будет? — растерянно прошептала она.

— Зависит от выбора, — не раздумывая ответил странник.

— А разве он есть?

— Пока мы живы — мы вольны в своих поступках, — напомнил Дар давно забытую истину.

— И ты считаешь, что землерои все-таки осмелятся покинут свою стальную крепость?

— Я говорю сейчас не о них, а о тебе, — сказал странник.

5

Недоверчивые взгляды, топот босых ног и тяжелые запах сырой земли остались далеко позади. Черепаха раскинула свои владения на многие мили — несколько сдвоенных ярусов, больше сотни производственных и исследовательских корпусов. Раньше здесь била ключом жизнь, а теперь, среди пустоты коридоров, гулял бродяга-сквозняк, создавая звуковую иллюзию — толи свист, толи томительное завывание. Огромные брошенные территории, — поскольку поселение землероев умещалось на крохотном пятачке всего в пятнадцать отсеков. Остальные девяносто пять процентов Черепахи были погружены во мрак запустения.

Ржавый мох рос прямо на стенах, жадно пожирая крепкий на вид сплав, а с потолка пробивались сточные воды, — и всюду была земля. Откуда она здесь взялась странник не знал, но кое-какие догадки на этот счет все-таки имелись. С каждым годом Черепаха все глубже погружалась в податливую почву, которая словно трескучая змея, находила себе брешь даже в самой идеальной защите.

— Как часто ты сталкивалась с Призраками? — внезапно спросил Дар и немного помедлив, добавил: — Здесь…