Механический ангел

Всегда одно и то же. Сначала ничего не чувствуешь, а потом в голове что-то вспыхивает, словно кто-то зажег свечу в темной комнате. Она стала искать путь к источнику света, как учили ее Темные сестры. Было трудно забыть обо всех опасениях и победить застенчивость, но она проделывала это уже много раз — и знала, что нужно делать. Сначала она потянулась к свету и дотронулась до него. Потом Тесс стало тепло, словно она завернулась в одеяло, толстое и тяжелое. А потом вспыхнул яркий свет. Он был повсюду. Она тонула в нем… И оказалась внутри. В чужом теле. Соприкоснулась с чужим разумом.

Ее мысли скользили по поверхности разума Джессамины подобно пальцам, скользящим по поверхности воды. Только теперь она позволила себе выдохнуть. Неожиданно перед Тесс возник образ леденца с чем-то темным внутри, вроде червячка в яблоке. И образ этот был очень ярким, очень живым. Она чувствовала негодование, ненависть, возмущение, ужасную тоску… Ее глаза широко открылись. Она все еще сидела за столом, сжимая в руке кольцо Джессамины. Кожу покалывало, как всегда бывало после превращения. Тесс чувствовала легкость — Джессамина была стройнее, а соответственно, и легче. А еще Тесс ощущала, как мягкие волосы Джессамины, слишком густые, чтобы их могли удержать в прическе заколки, гладят ее обнаженные плечи.

— Ангел, — вздохнула Шарлотта.

Тесс огляделась. Все смотрели на нее не отрываясь: Шарлотта и Генри — широко открыв рты, Уилл — безмолвно. Юноша словно окаменел и так и остался сидеть со стаканом в поднятой руке. Джессамина… Она смотрела на Тесс с откровенным ужасом, словно увидела призрака. На мгновение Тесс почувствовала себя виноватой.

Джессамина глубоко вздохнула, ее лицо было мертвенно-бледным.

— Боже мой! Неужели у меня такой огромный нос?! — воскликнула она. — Почему никто раньше мне об этом не говорил?

Глава четвертая Мы — тени

Pulvis et umbra sumus[28].

Гораций[29]

«Оды»

Как только Тесс вернула себе прежний облик, на нее тут же посыпались вопросы. Могло показаться, что нефилимов, с рождения живших в мире волшебства, не должны были испугать ее способности. Однако по их реакции Тесс поняла, что ее талант действительно чрезвычайно необычен. Даже Шарлотта — единственная среди присутствующих знавшая, в чем он заключается, казалась ошеломленной.

— Выходит, вы обязательно должны держать в руке что-то принадлежащее человеку, в которого собираетесь превратиться? — спросила Шарлотта.

Софи и женщина постарше, которая, как предположила Тесс, была поварихой, уже забрали обеденные тарелки и сервировали стол к чаю. Однако никто не притронулся к угощению. Без внимания остался даже огромный пирог, казавшийся фантастически вкусным.

— Вы не можете просто смотреть на кого-то и… — продолжала тем временем Шарлотта.

— Я же уже объясняла! — Тесс почувствовала, как голову сдавливает раскаленный обруч — верный признак надвигающейся мигрени. — Я должна держать в руках что-то. И это может быть все что угодно, пусть это будет даже волосок или ресничка — не важно. И это что-то обязательно должно принадлежать тому человеку, в которого я собираюсь превратиться. Иначе ничего не получится.

— А если это будет пузырек с кровью? — спросил Уилл таким тоном, словно интерес его был чисто академическим.

— Возможно… Не знаю. Никогда не пробовала. — Тесс глотнула чая, который уже остыл.

— И вы говорите, что Темные сестры знали о вашем таланте? И узнали они о нем намного раньше, чем вы сами? — спросила Шарлотта.

Тесс сделала еще глоток, и горький привкус, который всегда появлялся во рту после превращения, наконец-то стал проходить.

— Да. Поэтому они похитили меня.

Генри покачал головой:

— Но как им удалось узнать? Не понимаю…

— Я сама не понимаю, — вновь вздохнула Тесс. — Они же ничего мне не объясняли. Я сказала вам все, что знаю: Темные сестры, безусловно, знали о моих способностях, потому что сразу принялись меня учить превращениям. Каждый день, по нескольку часов…

Чуть ли не после каждого слова Тесс делала маленький глоток чая, стараясь окончательно избавиться от горечи во рту. Воспоминания были слишком болезненны. Час за часом, день за днем она проводила в подвале Темного дома, претерпевая поистине адскую боль, — раньше она и подумать не могла, что человек способен выдержать такие муки. А сестры кричали на нее и грозили убить Ната, если она не сможет измениться сообразно их желаниям.