Механический хэппи-лэнд

– Я… Я готов, – сказал Хатавей. – И помни. Заруби себе на носу. Никаких зверей не существует!

– Держи меня в фокусе, парень.

– От начала и до конца, Ирландец.

– Как там говорится? А, вспомнил. Свет! Камера! Мотор!

Марнаган с ружьем наперевес и с улыбкой на физиономии сделал один, два, три, четыре шага во внешний мир. Чудовища поджидали его на пятом шагу. Марнаган продолжал идти.

Прямо в гущу зверья…

* * *

Никогда еще Хатавею не доводилось делать таких отменных снимков. Марнаган и монстры.

Только теперь это был один лишь Марнаган.

И никаких монстров.

Марнаган изобразил улыбку шире своих плеч.

– Эй, Щелкунчик. Полюбуйся на меня! Я уцелел! Треклятая нечисть удрала!

– Удрала, как же! – воскликнул Хатавей с раскрасневшимся и взволнованным лицом. – Они просто-напросто исчезли. Они всего лишь фантомы твоего воображения!

– Подумать только, они загнали нас в эту нору. Трусишка ты, Щелкунчик Хатавей!

– Улыбайся при этом, Ирландец.

– А я всегда улыбаюсь. Ах, Щелкунчик, что это, слезы на твоих серых глазах?

– Черт, – смущенно выругался фотограф. – Почему на скафандрах нет стеклоочистителей?

– Я вынесу этот вопрос на обсуждение Совета директоров, парень!

– Ладно, проехали. Я так обрадовался, что твое тулово цело и невредимо, что аж прослезился… Теперь займемся Гюнтером. Эти животные – часть его замысла. Исследователи, которые здесь случайно приземляются, улепетывают на свои корабли и взлетают. Туристы и все такое прочее. Живность подозрений не вызывает. А если туристы не уносят отсюда ноги, животные их убивают.

– Постой, постой. Животные не могут убивать.

– Думаете, не могут, мистер Марнаган? Пока мы верили, что они всамделишные, они могли напугать нас до смерти, заставить нас пойти на самоубийство. Если это не опасность…

Ирландец присвистнул.

– Но нам надо пошевеливаться, Ирландец. Кислороду осталось на двадцать минут, а нам еще надо отследить источник этих страшилищ – базу Гюнтера, взять ее приступом и раздобыть свежие баллоны с кислородом. – Щелкунчик пристегнул камеру к поясу. – Гюнтер, наверное, думает, что мы уже погибли. Все были одурачены этими чучелами. Ни у кого не оставалось шансов подвергнуть их существование сомнению.

– Если бы ты не фотографировал, Щелкунчик…

– И если бы в придачу не твое упрямство по поводу несчастного случая… – Щелкунчик остановился и почувствовал разжижение своих внутренностей. Встряхнул головой и почувствовал, как перед глазами поплыла пелена. Он расставил ноги, чтобы удержать равновесие, и покачнулся. – По-моему, у меня в баллоне кислорода поменьше, чем у тебя. От возбуждения я дышал вдвое чаще, и теперь мне нездоровится.

Дружелюбное лицо Марнагана исказила улыбка сострадания.

– Держись, Щелкунчик. Тот, кто изобрел эти аквариумы, не предусмотрел приспособлений на случай расстройства желудка.

– Держусь! Черт бы их побрал. Идем дальше. Нужно найти, откуда прет вся эта живность! И единственный способ сделать это – заставить зверье вернуться обратно!

– Обратно? Каким образом?

– Они только этого и дожидаются, находясь за пределами ауры наших мыслей, и если мы снова поверим в их существование, они вернутся.

Марнагану это не понравилось.

– А они… они нас не сожрут, если вернутся… если мы в них поверим?

Хатавей устало покачал неподъемно тяжелой головой:

– Если мы поверим в них до известного предела. Психологически они и видны, и осязаемы. Мы лишь хотим видеть, как они снова полезут на нас.

– А мы и впрямь хотим?

– При том, что осталось двадцать минут, а то и меньше…

– Ладно, Щелкунчик. Давай позовем их обратно. Как мы это сделаем?

Хатавей поборол потемнение в глазах.

– Просто подумай: я снова увижу монстров. Я их снова увижу, но я не стану их ощущать. Думай снова и снова.

Встревоженная туша Марнаган вздрогнула.

– А… что, если я не вспомню все это? Что, если я заволнуюсь?..

Хатавей не ответил, но весьма красноречиво взглянул на Ирландца.

Марнаган ругнулся:

– Черт с тобой! Приступим!

Монстры вернулись.

* * *

Беззвучным потопом хлынули они из-за зубчатого горизонта, озлобленно предвкушая встречу с двумя людьми.

– Оттуда, Ирландец, они вылезают оттуда! Там у них фокальная точка, передатчик всей этой телепатической дряни. Идем!

Хатавей нырнул в напирающий поток цвета, пастей, перекошенных личин, серебристых туш, обращавшихся во мглу, как только он вгрызался в их стадо.

Впереди Хатавея быстро продвигался Марнаган. Но вот он остановился и поднял ружье, делая им быстрые движения.

– Щелкунчик! Вот эта тварь! Она настоящая!

Он отшатнулся, и что-то опрокинуло его навзничь. Его внушительное туловище беззвучно ударилось о скалу.

Хатавей бросился к Марнагану, прикрыл своим телом, заслонил перчатками стекло его скафандра и закричал:

– Марнаган! Черт! Возьми себя в руки! Она ненастоящая! Не давай ей вламываться в твое сознание. Говорю же, она ненастоящая!

– Щелкунчик… – Под стеклом мелькнуло вымученное, страдальческое выражение на лице Марнагана. – Щелкунчик… – Он отчаянно сопротивлялся. – Я… я… Вот теперь точно… – Он улыбнулся. – Это всего лишь дешевая подделка!

– Повторяй, как заклинание, Ирландец! Непрерывно!

Толстые губы Марнагана разомкнулись.