Механический мир

— Бифштекс, говорите? — редактор изобразил зловещую улыбку. Он, похоже, не собирался расставаться с принятым образом. — А почему тогда некоторые пятна имеют вид пальцевых отпечатков? Примите совет, юноша: если уж вы намерены влезть в это дело, будьте осторожнее! Покойник Груссе был непростым человеком и, чует моё сердце, его записки ещё преподнесут сюрпризы!

ГЛАВА II

Как бы хотелось бы описать, как Париж встретил прапорщика Николая Ильинского: августовским солнцем над каштанами, величественным шпилем Эйфелевой башни и беспечными толпами на бульварах, длинноногими девицами из кабаре «Фоли Бержер», «Мирмильтон» и «Мулен Руж». Но, ставя превыше всего скрупулёзное следование истине, автор никак и не может этого сделать. То есть, солнце светило ярко, и парижане наслаждались им на бульварах, разбитых на месте старых городских кварталов бароном Османом. И девочки из кордебалета по вечерам развлекали публику зажигательным, но не слишком пристойным танцем «канкан». И творение Гюстава Эйфеля, издали похожее на решётчатые мачты броненосца «Павел I», никуда не делось, пронзая небо горделивым символом наступившего двадцатого века. Но вот беда — Коле Ильинскому никак не удавалось выкроить часок-другой, чтобы полюбоваться красотами французской столицы.

Читатель, конечно, усомнится: чтобы молодой человек, получившей современное воспитание, впервые оказавшись в Париже, не нашёл времени для развлечений? От Мёдóна до Эйфелевой башни по набережной каких-то шесть вёрст или немного больше. Заврался автор, не может такого быть, потому что не может быть никогда!

И, тем не менее: именно так всё и было. Прапорщик Ильинский прибыл к месту назначения с изрядным опозданием. Вины его в этом не было, за задержку следовало благодарить штабных крючкотворов. Оказавшись в парижском пригороде Шале-Мёдон, где располагался Воздухоплавательный арсенал, он с головой ушёл в дела — на него, как на младшего и по званию, и по возрасту, навесили всю бумажную рутину комиссии. К тому же, Коля не упускал возможности приобщиться к передовому опыту воздухоплавания: выкраивал то тут, то там час-другой, для беседы с инженерами, присутствовал при испытаниях новейшего газолинового мотора «Панар-Левассёр», а то и напрашивался пассажиром на борт одного из новеньких, только-только из достроечного эллинга, дирижаблей «Либерти», «Нанси́» или «Колонель Ренар».

А ещё Коля решил научиться управлять аэропланом. По воскресеньям, когда сослуживцы отправлялись в Париж, отдохнуть от трудов праведных, он торопился в Мурмелон, где располагалась авиационная школа Анри Фармана — та, которую окончил первый русский авиатор Михаил Ефимов. В Мурмелоне Коля торчал до самого вечера, и всё это время не отходил от аэропланов. Он помогал механикам, донимал расспросами пилотов, и даже добился, что его два раза прокатили по кругу на учебном аппарате «Фарман IV».

Он уже строил планы, как после окончания работы комиссии истребует у начальства отпуск на полгода для обучения ремеслу пилота. Поговаривали же, будто на основе воздухоплавательных рот скоро создадут авиационные отряды и закупят для них такие же «Фарманы»! Учиться, правда, придётся за свой счёт, и тут вся надежда, что отец-заводчик не пожалеет денег на хорошее дело.

За месяц с лишком, прошедший после визита отъезда из Риги, Коля успел охладеть к затее с расследованием, и об обещании навестить букиниста с рю де Бельвиль, вспомнил далеко не сразу. А вспомнив, постоянно откладывал, каждый раз изыскивая благовидный предлог. Загадка «железного дровосека» уже не вызывала у него прежнего интереса. Он убеждал себя, что картинка — всего лишь иллюстрация к какой-нибудь повести. А он-то собрался открывать роковые тайны! Редактор тоже хорош: «кровь», «отпечатки»…. Тоже мне, лифляндский Шерлок Холмс…

Но, видно, жили в Коле Ильинском кондовая основательность и упрямство, унаследованные от деда — крестьянина. Ну не мог он просто так взять и бросить начатое дело! Случай представился в середине сентября, когда в работе комиссии случился перерыв. Коля взял отпуск на три дня, чтобы насладиться удовольствиями, которыми соблазнял новичка Париж, осмотреть все положенные достопримечательности, пройтись по магазинам. И выполнить, наконец, обещание, данное редактору. А то неудобно получается: обнадёжил солидного человека, и тот ждёт…

* * *

Пистолет был чудо, как хорош. В его брутальной угловатости угадывалась совсем не пистолетная мощь, длинный ствол намекал на умопомрачительную дальнобойность и точность, круглая рифлёная рукоять сама просилась в ладонь. Даже человек, слабо разбирающийся в оружии, оценил бы точность, с которой изготовлены и пригнаны части изделия — казалось, над ним трудился не оружейный мастер, а часовщик.

Но посетитель, похоже, испытывал сомнения. Он вертел пистолет, вскидывал то в одной руке, то на «дамский» манер, в двух, направляя на головы волков и оленей, развешанные над стендами с охотничьими ружьями.