Механический принц

Носильщик немало озадачился, но тут же сменил тон, подобострастно изрек: «Да, сэр» — и направился к нужной платформе. Люди — сколько здесь было людей! — проносились мимо Тессы, когда она шла сквозь толпу, одной рукой крепко вцепившись в Джема, а другой придерживая шляпку. Далеко впереди, в конце крытой платформы, виднелось стального цвета небо в клубах черного дыма.

Джем помог ей подняться в вагон; потом под крики провожающих и свистки паровоза кое-как погрузили багаж и выдали чаевые носильщику. Едва они закрыли дверь, как поезд тронулся — мимо окон пронеслись клубы дыма и мерно застучали колеса.

— Взяла что-нибудь почитать в дорогу? — спросил Уилл, усаживаясь напротив Тессы.

Джем сел рядом с ней, прислонив трость к стене.

Тесса вспомнила про «Ватека» и стишок Уилла — она нарочно оставила книгу в Институте, чтобы не искушать себя. Словно она сидела на диете, а книга была коробкой конфет, которую пришлось убрать от греха подальше.

— Увы, нет. Ничего такого, что хотелось бы прочитать, не нашлось.

Уилл стиснул зубы, но ничего не сказал.

— Ах, начало любого путешествия — это так увлекательно, не правда ли?! — Тесса восторженно прижалась носом к окну, хотя, кроме черного дыма и серой пелены дождя, смотреть было решительно не на что: Лондон казался призрачной тенью в тумане.

— Нет, — буркнул Уилл, отодвинулся в угол и опустил шляпу на лицо.

Тесса смотрела, как постепенно исчезает из виду серый Лондон, а вместе с ним и дождь. Скоро за окном замелькали зеленые поля с белоснежными овечками, время от времени вдалеке виднелись шпили деревенских церквушек. Небо из стального стало серо-синим, с низкими темными тучами. Тесса восхищенно наблюдала за сменой пейзажей.

— Неужели ты никогда раньше не бывала за городом? — искренне удивился Джем. В отличие от подколок Уилла, его вопрос не содержал обидных намеков.

Тесса покачала головой:

— Не помню, чтобы когда-нибудь уезжала из Нью-Йорка, разве что на Кони-Айленд, но это тоже город. Ах да, еще путь из Саутгемптона, когда Темные сестры везли меня в Лондон, но была ночь, а на окнах плотные шторки. — Тесса сняла мокрую шляпу и положила на сиденье. — Мне кажется, что я уже видела это. Наверно, в книгах. Будто вот-вот из-за деревьев появится Торнфильд или среди скал выступит Грозовой перевал.

— Грозовой перевал находится в Йоркшире, — влез в разговор Уилл, не убирая шляпы с лица. — А до него далеко, мы даже Грэнтем[10] еще не проехали. К тому же в этом Йоркшире и смотреть-то не на что — холмы да долины. То ли дело у нас в Уэльсе, вот там горы так горы!

— Скучаешь по Уэльсу? — осведомилась Тесса, сама не зная почему. Она догадывалась, что такие вопросы для Уилла словно соль на рану. Однако ничего не могла с собой поделать.

— Было бы по чему скучать! — пожал плечами Уилл. — Одни овцы да песни. Ах да, еще этот невозможный язык: Fe hoffwn i fod mor feddw, fyddai ddim yn cofi o fy enw.

— И что это значит?

— «Хотел бы я так напиться, чтобы имени своего не помнить». Очень полезная фраза.

— Патриот из тебя так себе, — заметила Тесса. — Разве не ты только что предавался воспоминаниям об уэльских горах?

— Патриот?! — Уилл брезгливо поморщился. — Знаешь, что такое истинный патриотизм? В память о родине я наколол уэльского дракона прямо у себя на…

— Сегодня ты просто в ударе, не так ли, Уильям?! — перебил Джем, хотя тот и не собирался заканчивать фразу. Тесса давно заметила, что они называют друг друга полными именами лишь в исключительных случаях. — Ты ведь помнишь, Старквэзер терпеть не может Шарлотту. А значит, ты выбрал не тот настрой, в котором стоит являться к нему…

— Обещаю очаровать его до потери пульса! — ответил Уилл, выпрямившись и поправив сползающую шляпу. — Я произведу на него просто сногсшибательное впечатление — он будет валяться на земле, не в силах вспомнить, как его называла матушка!

— Старику уже восемьдесят девять. Он и так небось почти не встает.

— А сейчас ты экономишь свое фирменное обаяние, не так ли? — не удержалась Тесса. — К чему тратить на нас такую драгоценность?

— Именно, — довольно ухмыльнулся Уилл. — К тому же Старквэзер терпеть не мог отца Шарлотты, а не ее саму.

— Грехи отцов, — пояснил Джем, — распространяются на всех Фэйрчайлдов и их ближних. Даже Генри вернулся бы ни с чем, поэтому…

— Генри вообще опасно выпускать из дому — это чревато международным скандалом! Отвечая на твой незаданный вопрос, хочу подчеркнуть, да, я прекрасно понимаю, что нам доверили серьезное дело, и да, я буду паинькой. Ведь мне не больше остальных хочется, чтобы этот злодей Бенедикт Лайтвуд и его отвратительные сыновья заправляли Институтом.

— И вовсе они не отвратительные! — заспорила Тесса.

Уилл уставился на нее:

— Кто?

— Гидеон и Габриэль — очень даже симпатичные юноши.

— Я имел в виду истинную суть — их черные душонки, — мрачно заметил Уилл.

— А каков же цвет вашей истинной сути, Уилл Херондэйл?! — фыркнула Тесса.

— Пепел розы.

Тесса беспомощно оглянулась на Джема, но тот лишь улыбнулся и сказал: