Механический ученик

— Передо мной открывалась невероятная страна. Она побеждала непобедимые войска, но не становилась от этого счастливее, — говорил он Ване. — Народ, который умеет постоять за себя, не должен быть рабом!

Но рабство здесь процветало повсюду. За одно случайно оброненное слово людей волокли в тайный приказ, а там совершалось такое, о чём Шедаль и слушать не мог без содрогания!

Иногда, усталый, он прислонялся к дереву и, закрыв глаза, с тоской вспоминал родную Швецию…

В конце концов судьба забросила Шедаля в новый город под названием Екатеринбург. Здесь, на реке Исети, он поставил возле пристани крепкий сруб и написал у входа: «Постоялый двор капитана шведской армии Тура Шедаля».

Шедаль полюбил своё новое дело. Долгими вечерами он просиживал с заезжими купцами за бутылкой вина, слушал их бесконечные рассказы о дальних городах и странах, на славу потчевал и каждого просил об одном — привозить из Петербурга и заграницы географические карты, геодезические приборы и книги. Его собственная комната понемногу превращалась в музей.

Шедаля считали чудаком. Ему было пятьдесят, а он водил дружбу с мальчишками: запускал змеев, мастерил кукол и потешные ружья. Особенно он привязался к смышлёному солдатскому сыну Ване Ползунову, скучавшему в компании сверстников. Из взрослых Шедаль водил дружбу с прапорщиком геодезии Андреем Ивановичем Порошиным.

Андрей Иванович попал в Екатеринбург безусым юнцом сразу после артиллерийского училища. Его прислали на строительство нового города, под начало капитана Татищева. Порошин сумел завоевать расположение капитана, Татищеву пришлись по душе честолюбие и трудоспособность помощника. Порошин мог работать день и ночь, во всём стараясь быть первым.

— Вот погоди, Андрей Иванович, — сказал ему как-то Татищев. — Как закончим главные городские строения, так пошлю тебя на обучение за границу. С твоим упорством ты преуспеешь в науках, а воротясь, принесёшь пользу отечеству.

Татищев своё слово сдержал.

Молодой артиллерист отправился в Швецию. А когда вернулся на Урал, увидал, что многое изменилось. Бросилось в глаза то, что не замечал прежде: неперелазные заборы, цепные кобели, скука… Ему давали мелкие поручения, работа была скучна, а будущее — туманно. Вместе с рудознатцами он искал новые месторождения меди, но так и не нашёл. Он всё ближе сходился с городским чудаком Шедалем и его приятелем четырнадцатилетним Ваней Ползуновым.

Вот и сейчас они дружно шли к дому.

— Без вас мне, наверное, пришлось бы совсем худо, — сказал Андрей Иванович, крепко сжимая Ванину руку. — Да только помочь вы мне не в силах. Поверьте, господин Шедаль, не о таких делах я мечтал, когда возвращался из Швеции. Я думал совершить нечто значительное, но все мои мечты разбиваются в прах. Не к чему приложить мне свои знания.

— Да не спешите вы, Андрей Иванович, — успокаивал его Шедаль. — Всё образуется. Вы молоды, полны сил. Вот найдёте руду, изобретёте что-нибудь. Вас заметят, одарят благами, Только тогда вы поймёте, что такое настоящая тоска. И ещё пожалеете о нынешнем беспечном житье!

Порошин удивлённо поглядел на него.

— А пока вы не стали знамениты, пойдёмте ко мне, — продолжал Шедаль. — Сварю я вам пунша, посидим, покурим. И тебя, Ваня, чем-нибудь угощу.

Они приближались к пристани, где стоял дом Шедаля.

Там, в задней комнате дома, для Ивана открывалась настоящая страна чудес. Капитан Шедаль интересовался всем на свете и мог смастерить что угодно. Вся комната была уставлена чучелами птиц и зверей, на стене висели барометры и картины, татарские лук и стрелы, бивни слонов. На столе стоял глобус, валялись в беспорядке русские и немецкие книги, увеличительные стёкла. И самое замечательное в этой комнате — сказочный набор чертёжных инструментов в тяжёлой, обтянутой изнутри бархатом коробке.

Иван мог часами разглядывать этот набор, брать в руки тяжёлый стальной циркуль, транспортир с множеством делений, измеритель — две длинные ноги, с острыми иголками на концах.

— Эти инструменты достались мне от самого дорогого друга, — сказал как-то Шедаль. — Он был учёный человек и хороший солдат. Из-за него я и вернулся в лагерь к русским, где попал в плен.

Они часто играли в путешествия. Раскладывали на полу громадную карту и отправлялись в далёкие моря. Ваня служил на корабле юнгой.

— Ползунов! — командовал Шедаль. — Всё ли погрузили на борт?

— Так точно, капитан.

— Тогда поднять паруса!

Они воевали с пиратами, садились на мель, попадали в штормы. Однажды их корабль налетел на рифы. Команда спаслась на плоту, который подплыл к затерянному в море острову. Остров оказался обитаем: там жили чёрные дикари.

— Вот здесь поставим плотину, — предложил Ползунов, разглядывая карту. — В горах наверняка есть железная руда. Завод будет возле плотины. Колёса заставят работать кузнечные мехи, пилы, токарные машины. Сейчас я нарисую кузню.

— А дикарей мы обучим грамоте и механике, — деловито продолжал он. — Я в механике могу растолковать всё: как сцепляются шестерёнки, как работают воздуходувки и даже зачем нужен кривошипно-шатунный механизм.