Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм (СИ)

Ветер поднялся снова, но на этот раз к магии он не имел никакого отношения. Просто скорость, с которой двигались две фигуры, превысила все доступные человеку границы. Скрежещущие звуки ударов металла о металл заполонили окрестности, а от оглушительного рева в городе дребезжали окна домов. Непонятно из чего сделанные клинки Фауста, на которых не появлялось даже царапин, и когти черного монстра, страдающие куда больше, но начинающие отрастать с видимой глазу скоростью сразу после того, как были отрезаны, сталкивались по несколько раз в секунду. Сложно было представить, чтобы человеческое существо могло сражаться с чем-то подобным на равных. Но факт оставался фактом, и, более того, Фауст первое время даже выигрывал, покрывая тело чудовища десятками глубоких порезов.

Вот только длилось это не долго. Поначалу Фауст подумал, что ему показалось, но спустя минуту боя стало понятно, что монстр и правда подрос на десяток сантиметров. И этот процесс даже не думал останавливаться. Вскоре два с половиной метра превратились в три и Фауст уже не мог с той же легкостью отбивать атаки четырех когтистых лап, а защитные пластины стали настолько толстыми, что даже его клинкам не удавалось пробиться сквозь них к плоти. Но и на этом Лаз не успокоился.

К сожалению, Фауст ничего не понимал в магии. Хотя, даже будь он лучшим в Кристории специалистом по магии трансформации, это мало что изменило бы. Потому что происходящее с Лазом находилось вне обычных стандартов. Энергия Зверя, развеянная в окружающем мире, стягивалась к нему все быстрее и быстрее, всасываясь в тело той твари, что он создал. Вот только ее тело росло уже не благодаря умениям Лаза как мага-трансформа, а по каким-то своим, слишком сильно напоминающим поведение живого существа правилам.

Когда-то давным-давно Лаз, еще студент Дома Магии, спросил у Роам Зин, своего преподавателя магии трансформации, существуют ли у нее какие-нибудь побочные эффекты. Она ответила, что при злоупотреблении, энергия Зверя, которую обычно довольно легко отделить от энергии души, может непредсказуемым образом измениться и слиться с душой окончательно и бесповоротно. И много лет Лаз помнил об этом предостережении, всегда внимательно следя за происходящими в его душе процессами. Если был в своем уме, естественно. Но на этот раз все вышло из-под контроля и у него уже не было возможности что-либо изменить.

Душа Лаза, да, ужасная, да, словно воплощающая в себе величайшее из зол, но все-таки его душа, начала смешиваться и энергией Зверя, чужой, непокорной, агрессивной. Пока ее держали под контролем, она была незаменимым помощником в одном из самых гениальных ответвлений магического искусства. Но стоило дать ей взять верх, как наружу вырывалось все то, из-за чего эта сила получила свое название.

Фауст, уже начавший подозревать, что что-то не так, остановился как вкопанный. Тварь, с которой он только что сражался не на жизнь, а на смерть, успевшая сломать ему несколько ребер и нанести несколько десятков других травм, каталась по земле, обхватив голову всеми четырьмя руками и выла от боли. Наплевав на предосторожность мужчина подбежал и попытался привести Лаза, скрывающегося под этой чернильно-черной броней в чувства еще несколькими увесистыми оплеухами, но на этот раз никакого отклика не было. А вот тело монстра продолжало расти.

— Лаз! Скажи, что мне сделать!? — Фауст ни в коем случае не предполагал такого развития событий. Что бы там ни было, он испытывал к парню самые теплые чувства и хотел лишь вбить ему в голову немного здравого смысла, раз уж слушать его Лаз в последнее время отказывался. Вот только, как говорится, человек предполагает…

— БЕГИ! — Рев твари, полный отчаяния и боли, резанул Фаусту ножом по сердцу, но он знал: просто так Лаз такого бы не сказал.

Даже не обратив внимания на оставшиеся лежать на земле клинки, Фауст сорвался с места и постарался преодолеть как можно большее расстояние за тот короткий промежуток времени, что остался до катастрофы. А в том, что катастрофа близится, он не сомневался.

.

Торум Линт, танильский дипломат, отправленный в Сайркин с целью проведения очередных переговоров, был очень недоволен. Время было позднее, дурак-кучер сегодня целый час вез их не по той дороге, так что к стенам города, где должны были быть еще засветло, они подъезжали уже в кромешной темноте. А с учетом времени, нужного на заселение в гостиницу и кучу самых разных мелочей, спать они лягут настолько поздно, что вставать завтра будет настоящей пыткой. Однако и опаздывать ему было никак нельзя. Впрочем, все могло бы разрешиться и вполне удачно. Жена и дочка уже спали, первая, откинувшись на подушки, вторая, положив голову маме на колени. Жену, конечно, придется разбудить, а вот малышку Уну получится тихо донести до номера, она всегда спала очень крепко.